Замыкал строй «Ослябя».
– Обратите внимание, – заметил Игнациус, отняв взгляд от бинокля, косясь на командующего, – немцы не спешат уходить… хотят поглядеть на представление.
– Дадим им разик из «салютной»? – предложил неизвестно чему радующийся Коломейцев.
– Им ответить один чёрт нечем…
– А прикажи́те, – неожиданно согласился Рожественский, впившись с блуждающей улыбкой надежды в бинокль. Потом опустил его и кивнул в сторону «Роланда» с угольщиками, – но не для них. Для поднятия духа наших…
Не договорил. Но все поняли.
Командир «Суворова» отдал приказ, и через несколько минут троекратно бахнули пушки.
Немцы в ответ чего-то выбросили флажное, но следом докатился новый звук далёкого выстрела.
– А вон он! – Игнациус указал рукой на три румба левее.
– Вот каналья, – настроение адмирала сразу опустилось, – салютует! А я думал, он ушёл.
Британский крейсер, видимо, лежал в дрейфе, почти не дымя, кабельтовых в семидесяти, потому сразу был не замечен.
«Ермак» довольно смело на малом ходу шагнул в смёрзшуюся кашу. Затем льды уплотнились, но по-прежнему были лёгкими, и за кормой ледокола лишь оставалось покачивающееся густым «киселём» битое крошево.
На «Ермаке» выбросили, продублировав сигнал «G» из свода правил ледокольной проводки судов – «иду вперёд, следуйте за мной».
Эскадренный броненосец «Князь Суворов» величаво направился в проторенный канал. Следом тянулись остальные.
– Итак, господа. С сего момента можете смело называть себя полярниками, – негромко известил Коломейцев стоящих подле офицеров. Удостоверившись, что командующий его не слышит, отвлёкшись на чей-то рапорт, тихо добавил: – Если бы не сухой закон по эскадре, можно было бы отметить сей факт бокалом чего-нибудь эдакого.
Однако собравшиеся в рубке «Суворова» оптимизма капитана 2-го ранга не разделяли, с кислыми лицами разглядывая открывшийся пейзаж: слева угрюмые скалы архипелага, справа на пределе видимости якобы темнеет остров Вайгач. А скорей всего, лишь граница припая или застрявший в нём крупный айсберг. До самого острова слишком далеко.
Впереди до самого горизонта пятнистая равнина льда и снега.
Вахта одета в бушлаты. Офицеры тоже утеплились. В «ходовой» холодно, туда-сюда снуют штабные, вестовые, сигнальщики. Необходимость выверенной дистанции до впереди идущего, при расчётной скорости хода вынуждают вахтенного офицера, а в основном самого Коломейцева постоянно выходить на крыло мостика, оценивая ледовую обстановку.
В проливе, едва вышли из-за «тени» скал архипелага, «засквозило». Усилившийся ветер засвистал, проносясь над скованной льдами поверхностью, набросившись на «новеньких».
– Вот так бывает в арктической практике, – рассказывал Коломейцев, – погода штормовая, а мы от волн за льдами прячемся. И не колыхнёт. Но тут имеют место быть другие напасти-опасности.