— Я ценю все, что ты делаешь для меня, отец, — потупив взор, ответил Ян.

— Ой не ври, — махнул рукой мужчина и впервые за долгое время улыбнулся, глядя на своего старшего сына. Пусть мимолетно, пусть едва заметно, но улыбнулся. — Джоанна, собирай на стол. Нечего у дверей стоять. А ты, — он указал пальцем на Яна, — приведи себя в порядок и собирай вещи, чтобы быть готовым покинуть город.

Повинуясь указу мужа, женщина с детьми, которые вызвались помогать, отправилась на кухню. Йозеф, посмотрев немного на Яна, скрылся в кабинете. Бард неловко улыбнулся и направился в свою комнату. Как и прежде, она совершенно не изменилась. Мать убирала ее вместе с остальными комнатами, не оставляя ни единой пылинки даже в самых дальних углах.

Как и прежде, Ян не смог ничего себе выбрать из старой одежды и остался в привычном потертом камзоле. Все было как тогда, когда он только вернулся в Эйкдам, когда не знал Руда, не обладал Даром и ничего не слышал о Поющем братстве. Все так же, кроме одного.

Ян посмотрел на свою кровать и вспомнил, как здесь спал Мьёль. Круговорот событий не позволял ему осознать, что он лишился родственной души. И не одной.

Он бухнулся на кровать и уткнулся лицом в подушку.

— Они будут счастливы! — убеждал себя бард. — Обязательно! Уверен, Мьёль вернулся домой на Поля Духов, а Руд встретил Розамунду… да! Точно! Я знаю, им всем будет хорошо! Руд и Рози будут любить друг друга всю жизнь! А я буду рад, что близкие мне друзья обрели счастье! Ведь так и нужно! Так и должно быть! Мое счастье в том, что они счастливы! А моя любовь — моя музыка! Вот только почему же так… больно…

Он не заметил, как задремал на мокрой от слез подушке. Ему ничего не снилось. Розовое, облачное спокойствие и безмятежность. Мир для одного него. Где нет боли, нет страданий, нет ничего…

— Ян, — услышав стук в дверь, бард подскочил на кровати. — Ян, милый, — звала мать, — спускайся к столу.

Быстро умывшись и поправив камзол, он спустился вниз. Все уже сидели за столом. Ян уселся на свое место, где его уже ждал аппетитный окорок и жареные овощи.

— Ешьте хорошо, дети! — назидательно произнесла Джоанна. — Завтра с утра нас всех ожидает долгий путь.

Несмотря на голод, Ян больше смотрел на своих родных, нежели ел. Так приятно было вновь ощутить тепло семейного ужина.

— Жуй давай! — велел Йозеф, обращаясь к своему старшему сыну, — Ты уже собрал вещи? Нужно пораньше лечь, чтобы хорошо выспаться.

— Я… Я не поеду, — твердо произнес бард.

Четыре пары глаз изумленно уставились на него. Петра бросила ложку и, соскочив с места, подбежала к Яну, схватив того за руку:

— Что ты такое говоришь, братик! — залепетала она. — Мы все вместе поедем! С остальными горожанами, подальше от злых северных людей!

— Да, Ян, — поднялась на ноги Джоанна. — Всеобщая эвакуация завтра на рассвете. Для нашей безопасности нужно покинуть город!

— Сядьте! — хлопнул по столу Йозеф, и его жена с дочерью мигом вернулись на свои места, дав главе семейства возможность вразумить сына. Старший ван дер Веттелик, отпив вина, посмотрел на Яна. — Ты твердо решил? — спокойно поинтересовался он.

— Да, — кивнул бард. — Я останусь с гарнизоном среди тех добровольцев, что будут защищать город.

— Но ты даже не владеешь никаким оружием! — вновь вскрикнула Джоанна, но под грозным взглядом мужа тут же замолчала.