Терзаемый виной Вейдер сделает все, что необходимо, а Дарт Рурсус направит его энтузиазм в правильную сторону. В конце концов, он всегда был неплох в искусстве менталистики и дипломатии.
Оби-Ван Кеноби смотрит в глаза Дарта Вейдера, и ситх сглатывает под холодным оценивающим взглядом Мастера.
Взмах крыльев бабочки
– Я клянусь в верности вашему учению! – стоящий на коленях рыжеволосый юноша покорно склонил голову перед мууном в черном балахоне, чьи глаза горели золотом в окружающем их полумраке.
– Встань, ученик… – тихий голос Дарта Плэгаса, прозванного Мудрым, заползал под кожу, проникая в самую глубь сердца. – Встань… Сидиус.
– Да, Мастер.
Рыжеволосая голова гордо вскинулась, спина распрямилась, лицо застыло маской.
– Ну же, мой дорогой! Выше голову, где твоя гордость? Не позволяй врагам своим увидеть твои слезы. Смейся! И они падут в страхе перед твоей мощью.
Мальчишка лет восьми шмыгнул носом и провел ладошками по лицу, стирая слезы. Стоящая перед ним на коленях молодая женщина нежно улыбнулась.
– Умничка. Я горжусь тобой.
Мальчик вспыхнул, белая кожа стремительно покраснела. Женщина тихо рассмеялась.
– Ты настоящий лев. Царь зверей… В будущем. Пока что ты только львенок, котенок, и я буду защищать тебя.
– Даже?..
– Даже, мой милый. А теперь идем. Будем пить каф, объедаться сладостями и жаловаться друг другу на тупиц, которые нас окружают.
– Жаловаться? – нахмурил рыжие брови мальчик. – Зачем?
– Ну… – женщина плавно поднялась, тонко улыбаясь. – Люди обожают жаловаться. Они обожают упиваться своими страданиями и обожают слушать о страданиях других. Формально, – женщина взяла ребенка за руку, ведя на террасу, – чтобы посочувствовать.
– А по факту? – прищурился ребенок.
– О! По факту они злорадствуют, что кому-то еще хуже.
– То есть мы будем злорадствовать.
– Разумеется, дорогой!