Сейчас ситх готов на все. Он готов встать на колени, вывернуть себя наизнанку, только чтобы Оби-Ван проявил хоть какой-то интерес к своему идиоту-ученику. Это самое страшное для Вейдера: знать, что Кеноби жив, и не хочет общаться. Что он неинтересен своему бывшему Мастеру.

Иногда Вейдер позволяет себе мечтать, представляя этот разговор… Он будет тяжелым. Оби-Ван осыплет его насмешками и упреками, ковыряясь в ранах, и нанося отменно болезненные уколы… Ситх прекрасно помнит жестокий сарказм наставника, он помнит, что мужчина недаром считался лучшим дипломатом Ордена. Он мог парой фраз утихомирить спорщиков или развязать войну. Это будет жестокий разговор… Если он когда-либо состоится.

Надежда на то, что это все-таки произойдет – это единственное, что держит мужчину на плаву. Иногда, когда удается хоть как-то исправить ущерб, нанесенный Палпатином за годы царствования, Вейдер с грустью понимает, что все это ему не нужно. Что он не справляется. Что ему…

В конце концов он не выдерживает, и в один из особенно тоскливых дней трогает Узы, пытаясь привлечь внимание Кеноби. Он ощущает холодное внимание достаточно долго, пока щиты не падают, и ситх отчаянно шепчет в темноту.

А потом до него доносится ответ, и Вейдер закрывает глаза, чувствуя, как по щеке ползет непрошеная слеза. Впервые за все эти годы.

Встреча происходит неожиданно и полностью на условиях Кеноби. Вейдер смотрит на мужчину, чувствуя себя сопливым мальчишкой, стоящим перед членом Высшего Совета. Может у Оби-Вана и золотые глаза, вот только его Сила, которую бывший джедай не прячет, наполнена миром и спокойствием.

Ситх не обманывается. Его бывший мастер всегда любил создавать о себе определенное впечатление. Окружающие считали его дипломатом, они восхищались Переговорщиком, его серебряным языком, эта маска была настолько совершенна, что и сам Скайуокер поддался ее очарованию, забыв о том, что Кеноби был боевым генералом, ведущим войска в бой, он забыл, за что Оби-Ван получил свое первое прозвище, то, о котором знали только в Храме.

И его падение только добавило мужчине лоска, окончательно огранив его таланты, как гениальный ювелир – редкий бриллиант.

Сейчас перед Вейдером стоит матерый хищник, опытный вожак, с успехом ведущий свою стаю сквозь опасности к светлому будущему. Он сильный и терпеливый, берущий измором, предпочитающий загонную охоту или удар исподтишка. Темная сторона Силы гудит вокруг Кеноби, но сколько Вейдер не вглядывается, он не видит хоть какого-то признака порчи.

Глаза Оби-Вана сияют расплавленным золотом, мужчина терпеливо смотрит на застывшего статуей Императора, и совершенно не желает делает первый шаг.

Ситх вздыхает, сжимает волю в кулак, и становится на колени.

– Мастер… – басит мужчина, – мне нужна ваша помощь.

Кеноби поднимает бровь и складывает на груди руки. Вейдер прекрасно знает, что это означает. Вся поза просто кричит: почему я вообще должен тебя слушать?

– Мастер… – обреченно произносит ситх, все так же стоя на коленях, Кеноби презрительно фыркает.

– Избавьте меня от дешевого драматизма, Ваше Императорское величество.

Слова впиваются отравленными иглами под кожу, но ситх не показывает боли. Он сам на это пошел, и теперь не отступит.

– Тем более, – высокий корускантский акцент похрустывает в обманчиво мягком голосе, – вы выбрали себе другого учителя. Сами.

– Умоляю… – шепчет ситх, наклонив голову. – Мне нужна помощь…

– Помощь… – произносит Кеноби, брезгливо отодвигаясь. – Такому могучему Лорду? Только и способному, что детей резать и беременных жен душить?

Мужчина дергается, словно раненое животное, но молчит. Сказать ему нечего – все упреки справедливы. Вместо этого он ниже наклоняет голову.