Иными словами, несмотря на констатацию факта гигантского исполнительского и инструментального таланта Мирона Полякина, «героем» Ойстраха он не стал. Скорее всего и потому, что Ойстрах уже на этой стадии развития своего метода игры и подхода к музыкальным произведениям понимал, что противопоставить что-либо таким звёздам в этом же «ключе» он едва ли сможет, но что развивая свой собственный стиль игры, он сможет стать столь оригинальным скрипачом, что вряд ли у него будут аналоги в скрипичном мире. Ещё одно соображение подтверждает такой возможный ход мысли Ойстраха: он не стал ни учеником Л.М. Цейтлина, с его порой излишним экспериментированием, ни А.И. Ямпольского, с его классическими и строгими требованиями в области звукоизвлечения и параметров работы правой руки. Не стал, потому, что именно строгие принципы стесняли и ограничивали его собственный подход, уже начинавший вырисовываться в эти годы.
Интересна мысль, высказанная в уже цитируемой монографии И.М. Ямпольского о якобы «вредном влиянии» непоименованных иностранных гастролёров «на созревание исполнительского стиля молодого скрипача»:
«Под влиянием некоторых иностранных гастролёров… у Ойстраха начали складываться неверные представления о задачах, стоящих перед исполнителем».
И далее: «В эти годы (конец 20-х начало 30-х –
Последнее замечание исключительно важно, но необычно для всей советской библиографии, посвящённой Ойстраху, хотя эта же мысль о поверхностности в исполнении Концерта и сонат Брамса и ряда сонат Бетховена высказывалась американскими критиками много лет спустя – уже в годы триумфа Ойстраха, как всемирно известного артиста – в середине 50-х годов. Совершенно очевидно, что фигура, подобная Ойстраху, и ставшая, как говорилось выше, частью мифа и даже собственным персональным мифом, где правда искусно сплеталась с идеологическим императивом, долженствующим демонстрировать всему миру абсолютное превосходство всего советского, такая фигура должна была быть вне какой бы то ни было объективной критики.
Каких же «иностранных гастролёров» имел в виду Ямпольский? Он сам привёл имена Мирона Полякина (действительно бывшего «иностранным гастролёром» до 1926 года, то есть до своего возвращения в СССР), искусство которого сам автор монографии буквально боготворил. Он привёл также имя Жозефа Сигети, о котором сам Ойстрах сказал, что это не тот артист, которому
Таким образом, мы можем придти к выводу, что уже в начале 30-х годов инструментальное мастерство молодого артиста достигло абсолютного совершенства, которое само по себе становилось самодостаточным настолько, что вопросы стиля и интерпретации, как бы отходили на второй план, что не являлось нонсенсом в те годы. Если читатель достаточно знаком с дискографией великих пианистов, скрипачей и певцов 20-30 годов XX века, то он ясно может представить себе картину, когда главным и доминирующим моментом была индивидуальность самого исполнителя, а мысли о стилистической достоверности и абсолютном следовании авторским указаниям даже самого Бетховена, становились как бы второстепенными. Вопрос был конечно в степени одарённости и мощи таланта, как такового. Поэтому в те годы никаким критикам не приходило в голову упрекать великих артистов за их сравнительно вольное обращение с авторским текстом.
Необычайный скрипичный талант Давида Ойстра-ха судьбоносно совпал с рождением новой советской музыки для скрипки, новых скрипичных Концертов Мясковского, позднее Хачатуряна, Ракова, и ещё позднее Шостаковича.
Именно в их сочинениях исполнительский стиль Ойстраха нашёл как своего лучшего исполнителя, так и своё истинное предназначение.
Раабен в своей книге «Жизнь замечательных скрипачей» (изд. «Советская музыка», Москва-Ленинград, 1967 г.) писал: «Ойстрах развивался вместе с советской музыкальной культурой, глубоко впитывая в себя её идеалы, и её эстетику. Его сотворил, как художника, наш мир, бережно направляя развитие большого таланта артиста…» «Есть искусство, которое подавляет, рождает тревогу, заставляет переживать жизненные трагедии. Но есть искусство иного плана, которое приносит успокоение, радость, врачует душевные раны, способствует утверждению веры в жизнь, в будущее.
Последнее в высшей степени и присуще Ойстраху». Надо отметить, что Раабен довольно проницательно определил как место исполнительского искусства в новой, советской культуре, так и место в ней Давида Ойстраха. Его скрипичный талант чудесным образом совпал с новыми веяниями эпохи «социалистического реализма».
С начала 30-х годов началась серия триумфов Давида Ойстраха сначала на всесоюзной, а потом и на международной эстраде. Первой победой Ойстраха было завоевание первой премии на Всеукраинском конкурсе скрипачей в 1930 году. Можно сказать, что это было «пробой пера» молодого артиста и первым опытом участия в конкурсе. В 1-м Всесоюзном конкурсе скрипачей в 1933 году Давид Ойстрах не участвовал, возможно потому, что не был полностью уверен в победе – его стиль игры, вероятно, ещё не совсем выкристаллизовался, и психологически он не был готов к большому конкурсному испытанию. Он принял участие во 2-м Всесоюзном конкурсе скрипачей в 1935 году. Надо сказать, что состав участников этого конкурса был исключительным по обилию молодых дарований – практически все они были учениками Столярского! Вот их имена – Елизавета Гилельс, Михаил Фихтенгольц, Михаил Гольдштейн (старший брат легендарного Бориса (Буси) Гольдштейна), Марк Затуловский, Марина Козолупова (ученица М. Б. Полякина).
Ойстрах уверенно выиграл этот конкурс, став сразу всесоюзно известным артистом. За год до своего первого триумфа – в 1934-м году – Ойстрах был приглашён ректором Московской Консерватории А.Б. Гольденвейзером преподавать в Консерватории. Победа на конкурсе совершенно ясно показала как самому артисту, так и публике, что формирование собственного исполнительского стиля в основном успешно завершилось. «Этот конкурс явился для меня серьёзной проверкой сил. Ведь после окончания Одесской консерватории я, по существу, был предоставлен самому себе. Был ли плодотворен мой дальнейший самостоятельный путь? Конкурс дал ответ на мучивший меня вопрос» – писал он спустя много лет.
Буквально через несколько месяцев Ойстрах был назначен вместе с 13-летним Бусей Гольдштейном представлять Советский Союз на Международном конкурсе имени Генриха Венявского в Варшаве. Первый Конкурс им. Венявского был довольно странным по составу исполнителей – наряду со зрелыми артистами (самому Ойстраху исполнялось в 1935 году 27 лет, он уже был доцентом Консерватории), в конкурсе участвовали настоящие дети – ученикам Карла Флеша Иде Гендель и Иосифу Хасиду было по 11 лет, Бусе Гольдштейну – 13, итальянка Сар до и представлявший Англию Генри Темянка были вполне взрослыми людьми, а победительнице конкурса – французской скрипачке Жаннет Невё было только 16 лет!
Это был единственный раз, когда Ойстрах не получил 1-й премии. Конечно нервная нагрузка, которая легла на его плечи была чрезмерной – помимо факта представительства СССР, который сам по себе уже становился политической ответственностью, Ойстрах признавался, что «себя в сопоставлении с зарубежными скрипачами я просто не представлял».
Несмотря на подобные опасения и участие действительно сильных и талантливых скрипачей с большим европейским концертным опытом, как например Бронислав Гимпель, или ученица Тибо полька Гражина Бацевич, Ойстрах был, казалось, доволен результатом участия в первом для себя международном соревновании. Он писал своей жене сразу после окончания конкурса: «…Я доволен потому, что при наличии целого ряда действительно первоклассных скрипачей на конкурсе, приехав с программой, не являющейся лучшей в моём репертуаре, да ещё
Несмотря на такой оптимизм, всё же результат конкурса, похоже, что в глубине души его не удовлетворил. В этом же письме к жене он написал далее – «Надо признать, что
Яков Сорокер ясно указывает в своей книге на то, что «…на самом деле, в узком кругу, разумеется не раз, и с явной горечью намекал на юдофобский подтекст решения варшавского жюри, и добавлял, что многие члены жюри остались при особом мнении. Член жюри от Франции Габриэль Буйон впоследствии вспоминал: «Ойстраху пришлось довольствоваться второй премией, возможно потому, что симпатии
Дело в том, что в 70-е-80-е годы в западноевропейской и американской музыкальной прессе высказывалась спекулятивная мысль о том, что Давида Ойстраха несколько обидели на Первом Конкурсе, и потому на втором Конкурсе им. Венявского в Познани в 1952 году это было как-то «компенсировано» тем, что первый приз получил его сын Игорь. Почему-то никто из критиков не нашёл нужным отреагировать на подобные спекуляции. Если даже предположить, что тогда, в 1935 году как-то обидели будущего «Короля», то Игорь Ойстрах в 1952 году был истинным Принцем искусства скрипичной игры в своём собственном праве.