- Понимаешь... он сказал... говорил, что вы..., - стала подбирать она слова.
- Что мы? - взял ее Демьян за подбородок, окунаясь в зелень глаз.
- Покойники вы, - дрожащим голосом прошептала Агаша. - Князья ваши дурные, смерти ищут, себя губят и вас в пропасть толкают. Кровь у вас рекой скоро потечет... Да я так не думаю, правда не думаю!
- Знаю, чьими словами батюшка твой молвит, - лицо парня исказила злость. - Воевода ему то ваш внушил, он и мне про то пел. Только рано он нас хоронит, мы еще поживем! Пусть отец твой того дурня не слушает. Ногайцы уйдут восвояси, мирно будет. Князья липовецкие с рыльскими породнятся, сильней станем, и рязанским на зависть. Да что же в Переяславле спокойней чем в Курске? - горячился Демьян. - Тоже ведь на краю степи живут!
- Так все, только батюшке до того и дела нет. Знай, свое твердит, как тетерев на току. Он как рубаху твою приметил, уж так шумел, так шумел, чтобы я и взгляд в вашу сторону не кидала.
- Не отдаст, так я тебя умыкну! И без него в Ольгове повенчаемся. А мои батюшка с матушкой, не бойся, только рады будут, они уж и не чают меня женить.
- Как же ты меня умыкнешь, коли мы с тобой уже долго гуляем, домой вернусь поздно? Отец больше даже и на двор не выпустит, не то, что за ворота. Не увидимся мы больше! - в голосе девы звучало отчаянье.
- А ежели мы с тобой грех совершим, да явимся к нему? - Демьян сам поразился, вылетевшему из своих уст бесстыжему вопросу.
Агаша широко раскрыла глаза, щеки заалели.
- Изобьет тебя до смерти..., а коли выживешь, так может и повенчает, - неуверенно ответила она.
- Так я не боюсь, за тебя и смерть приму! - он выжидающе посмотрел на деву.
- Срамно, все пальцем станут тыкать, ворота с петель ночью снимут.
- Да, что ж у вас не было такого никогда? Батюшка твой разве не так оженился? Забудется все, перетерпеть только надо, зато вместе будем, детишек нарожаем, душа в душу жить станем, - змеем искусителем продолжал увещевать красавицу Демьян.
Агафья растерянно окинула взглядом лесной овраг:
- Да тут и негде, сыро да снег.
«Негде, но можно», - прочитал ее ответ парень, приятное волнение пробежало от макушки до пяток. Совсем недавно он робел, не смея даже коснуться руки любимой, а теперь его просто распирала отчаянная удаль.
- Как негде? Будет сейчас все! - Демьян бросился к двум сосенкам, неведомо как затесавшимся среди дубравы. Хвойные красавицы десятилетки, уцепившись корнями за край оврага, приветливо протягивали лесу свои пушистые ветви. Их безжалостно и стала обламывать мужская рука.
Демьян складывал в кучу сосновые лапы. Агафья с бледным лицом, на котором яркими пятнами горел румянец, не шелохнувшись, смотрела, как растет зеленое ложе ее то ли женского счастья, то ли позора. Обстриженные сосны остались плакать смоляными слезами, а парень суетливо скинул кожух, расстилая его на лапнике.
- Вот, готово, - кивнул он Агаше, - тепло сегодня, не замерзнем... да совсем раздеваться-то и не нужно, можно и так...
- Так ты, что ж знаешь как? - пересохшими губами спросила дева.