- Я не знал, чья ты дочь, мог бы догадаться, да любовь мне глаза застилала, а угрозу его я тогда не понял, думал он зол, что князь мачехе твоей на пиру подмигивал, а только теперь ясно, что он о тебе речь вел... Прозорлив воевода, раньше меня тугодума все сложил.
- По-твоему отец мой - упырь какой, людей безвинных губить?! - выкрикнула Агафья.
- Ты своего отца знаешь, не упырь, но слово держит, - мрачно ответил Демьян.
Дева задохнулась от обиды. Ничего больше не говоря, она, не оглядываясь, пошла прочь.
Демьян, на ходу натягивая сапоги и хватая кожух, побежал за ней.
- Ну, подожди! Отчего ты обиделась? Да я же правду сказал!
Агаша молчала, слезы вырвались на свободу и теперь щедро умывали ей щеки.
- Я посватаюсь, как обычай велит, посватаюсь! Может он и отдаст тебя. Да я крепко просить стану! А не отдаст, сговоримся тайком... Придумаем что ни будь, ты только не плачь, не надо.
Агафья беззвучно глотала слезы.
- Ну, давай вернемся да с начала начнем. Я на себя вину всю возьму, пусть меня одного карают, князя попрошу, чтобы он от меня отрекся. Не его человек, так и вины на дружине нет.
В напряжении он ждал ответа, девушка хотела что-то сказать, но только беспомощно ртом ловила воздух, слова никак не хотели слетать с губ. Наконец она, чуть успокоившись, указала рукой на распахнутый кожух и распоясанную свиту Демьяна:
- Меч забыл, - тихо прошептала она.
Парень привычным жестом в поисках ножен поймал пустоту.
- Я сейчас, ты здесь постой, я быстро обернусь. Не уходи, слышишь! Мы придумаем что-нибудь, обязательно придумаем!
Он бросился назад к лапнику, два раза споткнувшись, зайцем перепрыгивая через поваленный сухостой, долетел до сосновой лежанки, подхватил кушак с мечом и тут же, не подпоясываясь, побежал обратно к Агафье. Однако девы уже не было.
- Агаша! - крикнул Демьян. Никто не откликнулся. Парень заспешил по девичьим следам по дну оврага, но у поваленного дерева они резко обрывались, и как он не крутил головой, так и не смог понять, куда подевалась девчонка. «Может, и вправду, ведунья? - Олексич растерянно почесал затылок. - Лес-то она лучше меня знает. Захотела, чтоб не нашел, так и не найти». Он задумчиво начал подпоясываться кушаком. На душе было тоскливо и гадко до тошноты.
На кладбищенской поляне наоборот царило веселье. Проня, соревнуясь с Вьюном, сыпали шутками и побасенками, Купава заливисто смеялась, раскрасневшись от мужского внимания. Матрена слегка отстранено стояла в сторонке, показывая всем видом, что ее такие балагуры ничуть не забавляют, но и она не могла сдержать время от времени вырывающуюся на волю улыбку.
- Так вот, решил я на Купальскую ночь русалок посмотреть, - понижая голос, зловеще произнес Пронька, но это от чего-то вызвало всплеск хохота. - И нечего ржать как мерин! - толкнул он в бок Осипа. - Так вот, выпил я хмельного для храбрости и пошел на реку, заводь у нас там есть, так Русальей и кличут. Многие там утопленниц видели, ну и я ж захотел посмотреть. Осенил себя крестным знамением да полез в камыши, долго там сидел, уж и дремать начал...
- Вот тебе пьяному во сне и померещилось, - перебил его Вьюн, сражаясь за девичье внимание. - Никаких там русалок отродясь не водилось...
- Как не водилось, коли я сам под утро видел! Выплыла из тумана, глазищи горят, перси оголила, не при девках будет сказано, и пальцем меня манит...