- Разувай, - улыбнулся Демьян, все происходящее казалось каким-то нереальным, словно через пелену сна.

Агаша вывернулась из его объятий и встала с лапника, ажурный платочек спал, на висках запрыгали веселые лошадки. «Лишь бы опять не убежала», - с опаской посмотрел на нее Демьян. Не отрывая от красавицы взгляд, он снял кушак с ножнами, отложил меч в сторону и протянул вперед правую ногу. Девушка ловко подхватила ее и быстро стянула добротный, но уже изрядно потертый сафьян. Второй сапог поддался так же легко. Агаша сама сняла душегреечку, бережно вывернула изнанкой и уложила на край лапника, зябко повела плечами, не решаясь лечь назад. Под рубахой и поневой сложно было разглядеть девичье тело, но пылкое воображение уже рисовало приятные округлости.

- Замерзла? Иди, греть стану, - ласково поманил Демьян и, так как она продолжала стоять в нерешительности, тихонько дернул ее за подол. Агаша сделала глубокий вдох и кинулась в объятья любимого.

- Не бойся, ничего не бойся, - шептал он ей на ухо, согревая горячим дыханием.

- Мне еще тебе сказать кое-что нужно... нужно сказать, а то не честно будет... ты ведь не понял, не знаешь, - девушка опять попыталась вывернуться, но Демьян задрав поневу, уже коснулся теплого округлого колена, и вновь выпускать зеленоглазую из рук не собирался, только сильнее сжимая объятья.

- Сказаться нужно, - опять повторила Агафья.

- Потом скажешься, потом... - пальцы скользили выше по внутренней стороне бедра.

- Я воеводы дочь, - выпалила Агаша.

- Что?! - Демьян так быстро отпрянул от девушки, словно между ними кто-то плеснул кипятком.

- Воеводы я дочь, - растерянно повторила Агафья, смущенно одергивая поневу.

- Федора? - задал Олексич бессмысленный вопрос.

Девушка кивнула. Кровь отлила от лица Демьяна.

- Нельзя нам тогда этого творить, - стыдясь пронзительных девичьих глаз, отвел он взгляд.

- Почему? - еле слышно прошептала она.

- Резня на заставе начнется, коли я воеводы дочь попорчу.

- Так ты соврал, ты жениться на мне и не думал, - Агафья резкими, судорожными движениями повязала платок и начала надевать душегрейку.

- Думал, думал! - горячо запротестовал Демьян, хватая ее за рукав.

- Струсил, - презрительно сузила глаза девушка, вырывая руку.

- Не струсил я! - Олексич почувствовал, как у него огнем загорелись уши и шея. - Пойми, кровь из-за нас безвинная прольется, батюшка твой такой обиды не простит. Он мне сам тем пригрозил.

- То ты не знаешь, чья я дочь, а то тебе уже и батюшка мой успел пригрозить, - Агафья прикусила губу, очи наполнились влагой, видно было, что она из последних сил старается сдержать слезы.