Приоткрытая за моей спиной дверь захлопнулась, будто сама собой. В склепе сильно похолодало, изо рта вырвался пар, как на морозе. Что-то невидимое толкнуло в сторону, развернув и больно впечатав поясницей в край усыпальницы. Я сложила пальцы в магическом пассе, но пошевелить ими не вышло. Ничем не вышло… Привалившись спиной к стенке, я сползла на пол. Тело не слушалось, стало неподъемным и каким-то чужим. Чувствовала лишь шероховатости неотесанного камня, царапающие кожу сквозь платье.

Статуи отбрасывали на стены кривые тени, изрезанное темными полосами пространство мерцало вместе с огоньком в керосиновой лампе. Обращенное ко мне лицо Юстина было напрочь лишено какого-либо выражения, как и отпечатка прожитых лет. Возраст выдавали разве что глаза с характерным восточным разрезом: слишком взвешенная рассудительность читалась во взгляде.

– Сиди спокойно, – прокомментировал он мои тщетные попытки вернуть контроль над собственным телом. – Сбежать не получится.

А то я собиралась! Передо мной тот, у кого могут быть ответы на мои вопросы… Перспектива получить их, конечно, сомнительная. Глупо недооценивать столетнего архимага, пусть даже он не боевой специализации и вообще библиотекарь. Я от целителя-то из Культа еле отбилась, что уж о заклинателе говорить.

– Вы чего?.. – выдавила я, скорее чтобы проверить, что в состоянии ворочать языком. – Можно подумать, я в вашу библиотеку книгу не вернула и убить меня мало.

Юстин покривился, не одобрив мой неуместный юмор. Вот был бы здесь Северин… Но его нет, и не стоит надеяться, что он снова проломит стену и примется меня спасать.

– Беда у тебя с головой, – мрачно отметил Юстин, подходя ближе, – что и так было понятно. Интересоваться и владеть запретной магией, стремиться к большему и помогать тайной службе схватить тех, к кому ты должна мечтать примкнуть…

О да, мечта! Вступи в Культ и умри с блаженной улыбкой на устах, убившись у них сама, по идеологическим причинам. К счастью, не вариант. Иначе Велизар вылавливал бы переходящих в детстве и мы бы воспитывались с промытыми мозгами среди адептов, готовясь принести себя в жертву на радость отцу-основателю. Мерзость… Хорошо, что обошлось без этого. И что Юстин не догадался, кто я. Пошевелиться по-прежнему не выходило, только произносить слова. Это обнадеживало, смогу и пару древних убийственных ввернуть, но без соответствующего пасса они не сработают.

– Значит, с фанатиками якшаетесь вы, – не удержалась я, – а с головой беда у меня.

Он не удостоил меня какой-либо реакцией. Подошел ко мне и бросил снизу вверх:

– Ивон просил передать тебе, как ему жаль, что вы больше не встретитесь.

Ясно, Юстин ему обо мне и насплетничал. Как плохого – об участии в спасении принца от покушения, так и «хорошего» – о моих расспросах касательно опасных магических исследований. А Ивон поделился, что я еще и колдую запрещенное. В итоге мне решили дать шанс… условный. После допроса с пристрастием. Сейчас тоже будет он? Вряд ли. Проще меня убить, призвать мой дух и вытрясти правду, а потом упокоить, чтобы заклинатель тайной службы ничего не выяснил. Однако Юстин не прикончил меня сразу, а вышел с любезно зажженным светом и обездвижил. Предполагается некая прелюдия, или я пока нужна ему живой…

– А ведь ты подавала надежды, – он покачал головой, – в нашу первую встречу задавала правильные вопросы.

– О ваших исследованиях, которые вы мне не дали?

– Девочка, я даже уехал, чтобы ты в них залезла.

Ему известно, что я проникала в его покои?! Для того мне про свои записи и сказал?.. М-да… Следовало задуматься, зачем мне дают наводку, а не вестись на нее! А до этого Юстин прощупывал мое отношение к запретной магии и, очевидно, воспринял слова о том, что я ненавижу Культ, за попытку отделаться от его подозрений.

– Так это все месть из-за подруги? – спросил он разочарованно. – Ты очень привязана к ней. Прибежала сюда, стоило лишь подчинить и проявить витающий рядом с тобой дух.

– Отпустите ее, – процедила я, поняв, что Дарина до сих пор в его власти.

Культ уже отнял у нее жизнь! Тревожить не позволю… Юстину это по силам. Допросить ее нельзя, она умерла давно, и тело не здесь, а вот мучить любой не ушедший дух можно очень болезненно.

– Отпущу, – милостиво согласился он, – как только сделаешь кое-что.