– Знаешь, прелесть, – Герман сощурился, – ты немного странная.

– Немного? – хмыкнула я.

– Самую малость. – Он поднял наши сплетенные руки, поцеловал тыльную сторону моей ладони. – Скучать хоть по мне будешь?

– Буду.

Как ни странно.

Внизу вновь заиграла музыка, гости рассредоточивались по залу, ведя светские беседы. Айдар и Давид любезно общались с обступившими их господами, наверняка очень важными, раз им это дозволялось. Долетающие приглушенные голоса слились в беспорядочный гул, за символически прикрытой дверью балкона процокали шаги. Я непроизвольно отодвинулась от принца – и правильно сделала. Вошла ее величество Никомия. При скудном освещении выражение лица императрицы угадывалось с трудом, суровые черты казались вырезанными из камня. Плотно сомкнутые губы подрагивали, направленный на сына взгляд вобрал весь холод ее родного севера. Герман вытянулся по струнке и растерял всю дурашливость разом. По-моему, мать имеет на него большее влияние, нежели отец…

Я с некоторым опозданием выдала положенный поклон, хотя могла бы и не утруждаться: ей было не до меня.

– Мне грустно, что этим кончилось, – величественно обронила она.

– Я присмотрю за Мари, – уверил Герман.

Очевидно, решил, что ее величество имела в виду вынужденный отъезд младшей дочери. Не хотела ведь упорно отдавать ту на воспитание чужим людям. А другим родителям одаренных детей каково? Переживет. Заодно поближе к народу станет.

– Скорее Мари присмотрит за тобой, – возразила Никомия и добавила чуть мягче: – Мне будет не хватать здесь вас обоих.

Я подобрала юбку платья, бочком протиснулась к выходу с балкона и, бросив прощальный взгляд на Германа, вышла вон. Пусть императрица и принимает меня за мебель, их разговор личный. Да и на собрании мне делать больше нечего.

Череда зеркал гнала мое отражение следом за мной, наводненный гостями первый этаж тонул в удушливой светской суете. Пробраться к дверям зала было непросто: любопытные взоры, положенные в ответ приветственные поклоны и кивки, чудом не завязанный разговор с чрезмерно общительной дамой. На крыльце вдохнулось свободнее, свежий воздух наполнил легкие до головокружения. Уже лучше. Никого. Ведущая обратно садовая аллея была безлюдна – патрули стражи не в счет. Я шла вдоль ряда ярко горящих фонарей, перекидывая взгляд с одного на другой, рассматривая, как в них бешено пляшет пламя.

Герман уедет, значит, Рада тоже. Личному секретарю принца положено быть с ним. И хорошо. Если ее не будет рядом, избежим срыва покровов с последующим разоблачением. Она обойдется без боли от потери сестры и осознания моего вероломного обмана. Дарина для нее жива, помогла ей и любит. Это все, что я могла сделать.

Пламя во встречном фонаре моргнуло и резко погасло, как от дуновения ветра. Только ветра не было. На уходящей вбок затемненной аллее мелькнул тонкий силуэт. Эфемерный, призрачный и невероятно знакомый, до щемящей тоски в груди. Я остолбенела, тщетно напрягая глаза. Они тут бессильны, это иного рода зрение, когда не столько видишь, сколько чувствуешь. Горечь утраты накатила такая, что не выдохнуть. Силуэт вспыхнул искристым ореолом и поплыл в темноту. Дарина?.. Несомненно, ощущаю всем нутром. Я кинулась за ней. Почему вижу ее? Прежде она приходила ко мне лишь в забытье и во снах! Мои мысли вынудили подругу появиться? Я сделала для Рады не все?..

Призрачная фигурка отдалялась, меркла, неотвратимо поглощаемая вечерним мраком. Я прибавила шаг, боясь потерять Дарину из вида, а вскоре побежала, угадывая петляния аллейной дорожки. Деревья и темнота густели, освещение оставалось где-то позади. Силуэт на пару секунд завис, словно дожидаясь меня, и нырнул под дверь одинокой приземистой каменной постройки. Я толкнула тяжелую дверь, ворвалась внутрь. Обдало мертвенным холодом стен, вырисовались очертания массивных статуй, ряды надгробий и усыпальниц. Семейный императорский склеп! Что Дарина хочет мне этим сказать? Впрочем, и сама могу себе сказать: я идиотка. Шпион Культа высокопоставленнее некуда…

Вибрации человеческой энергии не улавливались, но это не значило ровным счетом ничего. По итогу имеем на редкость тихую часть дворца, дух Дарины в качестве проводника. А кто у нас их заклинает и осведомлен, что моя подруга все еще со мной? Тот, кто лично заметил ее присутствие при нашем знакомстве!

За статуей склоненной в скорбной позе девы чиркнуло огниво, склеп озарило светом. Из тени вышел Юстин с керосиновой лампой. Поставил ее на каменную крышку усыпальницы и произнес:

– Ты нашла то, что искала.