— Я не играла.
Карл приблизился к ней, протянул пачку сигарет. Обычно они не курили в гостиной, но Зоя теперь чувствовала надобность успокоить нервы. Она, конечно, преследовала цель сохранить Айкену жизнь — но порвать с ним решила совсем не поэтому. Ее тело, настроенное на определнный лад, восприняло его недавнюю грубую силу как претензию на трон, и теперь каждая клеточка ее искусственного тела вопила: не подпускай! А сердце… Что сердце? Зоя подавляла желание постучать себя по груди: камень, не лги мне.
— Бедняжка, — кажется, в глубине души Карл был доволен, хоть и старался не показать этого. — Мне его даже жаль.
Зоя глубоко затянулась, удивляясь, сколько ж в нее помещается дыма…
— Люди ждут, что слова «я тебя люблю» перевернут всю их жизнь. Что что-то изменится, если они это скажут или услышат. Потом расстраиваются, обвиняют… Знаешь, это смешно звучит: «Ты сказал, что любишь меня, а моя жизнь не встала с ног на голову.»
— Мне кажется, что ты считаешь, что это не только звучит глупо, но и вовсе…
— Да, — Зоя повернулась, оборвав собеседника на полуслове. — Но нельзя винить людей, ведь они так мало живут.
Конечно, они могли бы подождать до Йоля, но Зоя вся тряслась от предвкушения. Еще никогда раньше она не ощущала себя такой сильной, такой вдохновленной. Она действительно изменилась. И очень резко — просто бум! Готово. Айкен порой смотрел, как Зоя отжимается: тени очертили сильные напряженные мышцы плеч. Она еще никогда не отдавалась тренировкам с таким воодушевлением, думал он, и глаза никогда не светились такой решимостью. Он и сам заразился ее настроением, он ждал битвы, то и дело вспоминая сладкие ночи охоты на броллаханов. Молодой экс-полицейский жаждал действия, буквально физически ощущая, что мышцы гудят, не получая достаточно работы, а организм тоскует по адреналину, кипятящему кровь. Встречи с Кроносом Зоя ожидала как праздника, как рождественского утра — и именно в рождественскую ночь маленький отряд наконец собрался выступить в поход. Айкен не стал вопрошать, отчего была выбрана именно эта дата: несмотря на ощущаемое им внутреннее единение с Зоей, внешне они все больше отдалялись друг от друга. Бывали дни, за которые они не говорили друг другу ни слова. Айкен спал в гостиной на диване, больше никакого секса между ними не было, и даже — ни единого поцелуя за все время. Но все же, порой Зоя нежно касалась тыльной стороной ладони скул, шеи молодого человека, и он понимал, что все еще невообразимо важен для нее. Или… воображал, что она пытается сказать ему именно это своими прикосновениями.
Впрочем, в тот момент, когда их квартет шагал по ночным улицам, подгоняемый холодным ветром в спины, вряд ли уже имело значение, кто с кем спит и целуется, такие вещи обесцениваются перед решающим боем. А в том, что бой с Кроносом станет решающим, Айкен не сомневался. Пистолет успокаивающе оттягивал его карман. Зоя тоже подозревала, что подступает некий переломный момент — и за секунду до того, как ее рука разжалась, а карточка с руной спланировала на сухую землю пустыря, она подумала, что, возможно, стоило поцеловать Айкена или хотя бы просто сказать, что она его любит.
Потом из всех минут, что она упустила, Зоя больше всего жалела об этой.
— Это не похоже ни на одно из мест, где мыраньше были, — озадаченно протянул Айкен. Карл фыркнул у него за спиной.
— Аннувн большой. Больше, чем ваш человеческий мир.
— Ну, это как сказать… Если брать в расчет всю вселенную… — включился в разговор Хэвен. — Я занимался этим вопросом все то время, что был в изгнании в Халле. Я-то память не терял. В общем, насколько можно судить, Аннувн — такой же мир, как и тот, в котором существуют люди, только параллельный.
— Вот как, — Айкен озадаченно взъерошил волосы на затылке. — Так, может быть, в таком случае, вы правы, что веруете в Богиню, а не Бога? Ваш-то мир, возможно, именно Она и создала.
— Я даже не сомневаюсь, — ухмыльнулся дини ши.
— Хватит болтать, — шикнул на них Карл. Он пытался казаться крутым и бесстрашным, однако не мог сдержать дрожи и не решался обогнать Зою, хоть лучше нее знал, куда идти.
Сразу после того, как руны сработали, квартет переместился на огромное каменное плато, под палящее темно-оранжевое солнце. Все вокруг было серым, все — насколько хватало взгляда, даже пыльный воздух. В центре плато, как чаша, полагалась огромная выемка со ступенчатыми стенами, вызывавшая сразу ассоциации с местом жертвоприношений. И не без причин.
Зоя приказала спускаться и «сделать то, что нужно», а сама тем временм запрыгала на одной ноге, снимая зимний сапог: температура на плато превышала двадцать градусов. Мужчины ограничились тем, что сбросили пальто в кучу и затем спустились по лестнице вниз. Яма заканчивалась темным каменным мешком, сырым и прохладным (хотя, конечно, несравнимым с канадским декабрем). В середине высился, как нарыв, болезненный нарост, серо-бурый шероховатый камень. Карл подошел к нему, провел ладонью по холодной поверхности, глубоко вздохнул… И достал нож.
«То, что нужно» оказалось каплей крови. Карл был единственным, кто понял суть приказа, и, в общем-то, он был единственным, кто подходил для выполнения ритуала призыва. Только королевская кровь могла вызвать Кроноса в то время, когда он сам этого не хотел. Принц охнул, взрезав палец, и потряс рукой над камнем. Алые брызги окропили жертвенник. Карл мгновенно сжал кулак и прижал его к груди, словно не был уверен, что не жалеет о том, что только что сделал, какими бы у него с соратниками ни были мотивы.
Несколько секунд ничего не происходило. Но ровно в тот миг, когда все подумали: не сработало! Воздух над камнем сгустился и задрожал, как над костром, начал уплотняться, тянуться ввысь — так далеко, что приходилось запрокидывать голову. На миг стало тяжело дышать, словно в пустыне, кашель защекотал горло… И в мгновение ока все странные ощущения пропали. Только остался странный резкий запах, да над камнем завис огромный торс с руками толщиной в вековые дубы. Айкен с трудом различал лицо Кроноса, на миг ему показалось, что оба глаза древнего духа закрыты, а на лбу сияет небольшое лучистое солнце. Но как там было на самом деле, он с такого расстояния уверенно рассмотреть не мог. Огромная фигура была явно не во плоти в своем святилище — просто проекция. Возможно, Кронос считал ниже своего достоинства являться телесно, а быть может, его настоящее воплощение не сильно отличалось о того, что квартет на данный момент видел.