— Почему мне стало так тяжело рядом с тобой?

— Твоя магия. Она пропала. Перешла ко мне, — морщинка между бровей Зои немного разгладилась, когда она задумалась о причине изменившихся отношений с возлюбленным. — Когда ты попытался взять надо мной власть, то будто бы подал знак, что хочешь стать королем. Но я передаю через себя власть только сидам.

— Ты так решила?

— Таков мой долг. Может быть, правильнее было бы сказать: моя природа.

— Ты не нравишься мне такой.

Девушка опешила.

— Какой?

— Ну, такой, как сейчас. Когда ты ведешь себя так, словно тебе никто не нужен, а действуешь ты по независимым от тебя причинам.

Зоя тихо зарычала: гнев заклокотал в горле, ища выхода, и, не зная, как еще сбросить напряжение, девушка перевернула стол, чуть не отдавив им молодому человеку ноги, и встала, упершись руками в стену. Айкен вскочил, попятился к окну. Он не боялся, что Зоя ударит его, но подозревал, что стоило бы. Он любил ее и ничего уже с тем не мог поделать, но впервые так ясно понял, что Зоя очень сильно от него отличается. На ее лице была видна животная, хищническая ярость — зверь за миг до прыжка. Окажись рядом с ней сейчас Габриэль, она бы не стала медлить, как в прошлый раз, разорвала бы его голыми руками. Как бы там ни казалось, но на самом деле Зоя не сильно отличалась от Паломы.

— Прости меня, небо, но как же я устала, Айкен! Казалось бы, ты последний, кто должен бы воспринимать меня как куклу, и все же ты продолжаешь мне указывать, какой быть, чтобы понравиться тебе. Видит Богиня, от нашей связи и так одни беды. Я многократно просила тебя: уйди, чтобы спасти свою жизнь.

— А я всегда отвечал: я не уйду. Без тебя для меня просто нет жизни.

Зоя повернулась через плечо (шелк халата потек вниз, голая кожа выставилась на Айкена, как орудие: кремовую розовость прорезали тусклые, но неумолимо заметные черные полосы).

— Интересно, своей невесте, от которой тебе остались одни воспоминания, а мне — одно платье, ты говорил то же самое?

Кровь отлила от лица Айкена. Еще никогда он так не бледнел: что щеки почти сравнялись цветом с рубашкой. Он хотел бы ответить, но, пораженный столь чудовищной грубостью, только беспомощно смотрел на женщину, которую еще недавно считал самой нежной в мире, и старался сдержать дрожь в губах и плечах.

— А теперь иди. Иди, как делаешь всегда, когда разговор выбивает тебя из зоны комфорта, — насмешливо вскинула подбородок кукла. — Тебе нужно подышать свежим воздухом или никотиновым дымом.

Айкен ринулся мимо нее, мимо Хэвена и принца, как вспугнутый фарами ночью олень. Зоя повернулась к дотоле бессловесным зрителям.

— Как вам спектакль, господа? Я не разочаровала благодарную публику?

— Очень уж ты разошлась, — покачал головой Хэвен. — Но если ты играла ради того, чтобы оградить малыша от Кроноса, я могу тебя понять.

И он ушел на кухню.

Зоя скривила губы.