Коринна пришла в свой обеденный перерыв по просьбе Поля, и тот попросил ее присесть. Она устроилась на стуле. Поль решил действовать напрямик:

– Давид Эскиме мертв. Он спрыгнул с дамбы на Черном озере.

Коринна дернулась назад и повернула голову к кабинету справа. Сквозь на три четверти опущенные жалюзи она разглядела Луизу, сидевшую опираясь на локти и ушедшую в свои мысли.

– Не может быть…

– Такова печальная действительность, – отозвался Поль, отследив ее взгляд.

– Как она?

– Я велел ей идти домой, но она предпочла остаться здесь. Так, может, и лучше, не будет слишком уж сильно копаться в себе. Она была привязана к нему, но они провели вместе всего три месяца. Она сильная, оправится. Но возможно, все станет куда сложнее, когда она осознает, что спала со своим худшим врагом.

Коринна спросила себя, кто сидит напротив нее. Отец, муж или холодный расчетливый жандарм, которому предстоит разбираться еще с одним самоубийством?

– Что ты хочешь сказать?

– Давид Эскиме и был нашим анонимщиком. Он составлял все свои писульки в шале, расположенном в окрестностях Черного озера; об этом доме он, естественно, никому не говорил.

Коринне следовало бы почувствовать облегчение, но напряженная спина показывала, что тревога ее не отпустила. Как если бы непонятным для себя образом она всегда знала, кто был виновником.

– На стене в его подсобке, – продолжил Поль, – была пришпилена чертова уйма вырезок из газет, где говорилось об исчезновении Жюли, вперемешку с семейными фотографиями. Сам Давид Эскиме, где он еще ребенок, его отец, мать… Это утверждает нас в мысли, что дело анонимщика и похищение Жюли связаны: Давид Эскиме что-то знал. Мы пока еще многого не выяснили, но я уже поговорил с судьей Кассоре: учитывая новую информацию, он решил рассмотреть возможность снова открыть дело Жюли.

Коринна приложила ладони к губам, стараясь сдержать слезы.

– Это позволит нам получить и бюджет, и ресурсы. Хорошая новость.

Она кивнула, вытерев уголок глаза:

– Да, да. Это хорошая новость.

Поль не оставил ей много времени, чтобы порадоваться известию. Он подтолкнул к ней фотографию в прозрачном файле:

– Вот что еще мы нашли в его сарае.

Коринна посмотрела на снимок. Медсестры, больница, доска с надписью «Июнь.1989 год» и ее исчерканное лицо. У нее вдруг возникло ощущение, что пузырек прошлого всплывает из глубин ее памяти, чтобы лопнуть на поверхности сознания.

– Господи… Уже больше тридцати лет прошло. Ведь не может же быть, чтобы дело было в этом.