– А вы поищите, кто конкретно, – потребовал аджюдан жестким тоном. – Нам нужно имя.
Женщина взялась за мышку компьютера. Череда кликов, потом она застучала по клавиатуре. Поль обошел письменный стол и встал рядом с ней. Поиск по данным Матильды Лурмель не дал никаких результатов.
– Ничего. Но поймите, мы здесь делаем больше восьмисот аутопсий в год и…
Поль сунул ей под нос лицо Жюли:
– Посмотрите внимательно на эту фотографию и не говорите, что вы опять ничего не помните. Это уже две тысячи семнадцатый, всего три года назад. Тут тоже был другой судмедэксперт?
И на этот раз Корали Фрич все отрицала. Когда Поль потребовал проверить досье Жюли Москато, она не нашла его. Чувствуя, что готов сорваться, он, оттолкнув ее, схватил каталог выставки и открыл на крупном плане мертвого глаза. Громко хлопнул ладонью по столу – так что собеседница вздрогнула.
– Вы название прочли? «Отравленная». А это означает, что вы были в курсе причины смерти. Вы видели эту молодую женщину, вы достали ее из ящика морга и сознательно положили под объектив Абержеля, так что не уверяйте меня, будто ничего не знаете!
– Вы же понимаете, что мы не просто так сюда явились и не с пустыми руками, – подхватил Мартини. – И глаз, и родимое пятно, сфотографированные Абержелем в вашем присутствии, принадлежат двум жертвам, которые были похищены и больше не подавали признаков жизни. И вовсе не случайно обе оказались здесь. В этом деле ваше имя просто-таки мигает красными буквами.
Судмедэксперт осела за столом, обхватив голову руками:
– Господи… Я тут совершенно ни при чем. Бессмыслица какая-то. Неужели я пошла бы на риск публичной демонстрации этих снимков, если бы мне было в чем себя упрекнуть? Это не я, это…
Она вдруг застыла, потом склонилась над фотографией глаза. Кончиком указательного пальца прикоснулась к маленькому световому четырехугольнику, угнездившемуся в черной дыре расширенного зрачка.
– Это освещение…
Внезапно преисполнившись энергии, она быстрыми движениями полистала альбом. Поль и Мартини молча на нее смотрели. Фрич остановилась на другом глазе, на этот раз, очевидно, мужском, наполовину прикрытом мертвым синеватым веком.
– «Сбитый мотоциклист», две тысячи пятнадцатый. Вот оно…
Она по очереди оглядела обоих жандармов:
– Я помню этого мужчину и большинство фотографий в альбоме, но совершенно не помню те, которые вы суете мне под нос. И кажется, знаю почему. Я должна кое-что вам показать.
Женщина встала, сунула альбом под мышку. Вместе они прошли по коридору, потом спустились на один этаж и оказались в просторном холле с множеством дверей. На каталке дожидался труп, по бокам стояли двое служащих похоронного бюро и полицейский. Мелькали медики в сопровождении студентов. Корали Фрич в сопровождении жандармов пересекла вестибюль, где громоздились кипы халатов и выстроились бесчисленные белые и зеленые бахилы.
– Все наши залы для вскрытий вот уже десять лет оборудованы круглыми лампами вроде этой, с одним источником света. Можете спросить у директора, если хотите проверить. Насколько я помню, Абержель обращал особое внимание на освещение, у него с собой была куча оборудования, например алюминиевые отражатели для достижения наилучшего эффекта. Он хотел, чтобы свет отражался точно от зрачков объекта. Посмотрите на фотографию и на лампу. Круглая форма. Как раз такая…
Жандармы согласились, не очень понимая, куда она ведет. Фрич снова перевернула страницы и на этот раз остановилась на глазе Жюли. Поль сообразил еще до того, как она начала объяснять. Это же было очевидно.
– Посмотрите на форму света в зрачке здесь, она эллиптическая, а главное, в ней два источника света. Две лампочки. Это другой тип светильника. Можете здесь все обыскать, таких вы у нас не найдете. Андреас Абержель сделал эти два снимка не в нашем институте.