— Где ш-ш-же твоя с-с-смелость, маленькая жрица? — клык царапнул ухо и Аэлиша дернулась, опасаясь яда. — Ис-с-спарилась?

Конечно, она могла бы сейчас попросить его остановится, и вполне возможно, ей хотелось на это надеяться, Шейсаллех бы оттолкнул ее и вернулся в озеро или вновь стал бы наматывать круги по пещере, щелчками хвоста сбивая ни в чем не повинные сталагмиты. И Аэлиша даже открыла рот для короткого «Пусти», но вместо этого губы сами шепнули полное предвкушения «Возьми».

Шейсаллех глухо застонал. Так, словно она ранила его в самое сердце. Твердая плоть вжалась между ее ягодиц, и мужчина подался вперед, протискиваясь в крепко сжатое колечко мышц. Она дышала глубоко и часто, силясь побороть сопротивление собственного тела. Проникнув внутрь полностью, Шейсаллех крепко прижался к ней бедрами и замер на несколько мгновений. Едва Аэлиша привыкла, как мужчина задвигался.

Она кусала губы, сдерживая тихие стоны. Приятно не было вовсе. Без непривычки даже больно, но вскоре боль сменилась обычным дискомфортом. Шейсаллех быстро перешел к высокому темпу, двигаясь размашисто и резко.

Бесцеремонно намотав ее волосы на кулак, мужчина потянул ее на себя, вынуждая запрокинуть голову. Вторая его рука отлепилась от бедра и скользнула между широко разведенных ног, щекоча чувствительные складочки острым когтем. Томный гортанный стон огласил своды пещеры. Ему вторило довольное шипение.

Вспыхнув за долю секунды, Аэлиша уже сама подмахивала бедрами. Нарастающее возбуждение вытесняло дискомфорт, расслабляя тело и делая его мягким и податливым. Мужчина за ее спиной громко застонал и содрогнулся. Плоть внутри нее пульсировала, отдавая семя. Шейсаллех замер. Она тоже не двигалась, втихомолку жалея, что собственная разрядка не настигла ее раньше. За спиной послышался судорожный вдох. Пальцы, теперь уже без когтей, разжались, выпуская из плена ее всклоченные волосы. Посторонившись, очень медленно и осторожно Шейсаллех вышел и перекатился на бок, увлекая ее за собой. В его движения вернулась гибкая плавность, а объятья не грозили ей сломанными ребрами.

— Цветочек, — Аэлиша вскинула голову. Ядовитая желтизна его глаз померкла, уступая место темно-изумрудной зелени. В которой она ясно видела неподдельную тревогу и боль от осознания собственных действий. И без того светлое его лицо еще больше побледнело.

— Больно? — горячая ладонь накрыла ягодицы и Аэлиша мысленно поморщилась. Ощущения были не совсем приятными. Но вместо недовольства она лишь улыбнулась.

— Мне могло бы быть очень приятно, если бы кое-кто не сдался раньше времени.

Брови мужчины удивленно выгнулись. Нерешительная улыбка коснулась прекрасных губ. Однако так же быстро пропала. Шейсаллех вновь нахмурился.

— И все же это больше не должно повториться. К такой ласке приучают иначе, а я… — Шайсаллех осекся, и Аэлиша погладила его по плечу. Подумаешь, слегка перестарался, в конце-концов она ведь достигла намеченной цели. Вернулся ее прежний Шейсаллех, ласковый и уравновешенный, хоть пока и весьма встревоженный.

— Я знаю, что у ядовитых змей смена кожи проходит трудно, — тихо произнесла она, — они злятся и весьма беспокойны, и поэтому рада, что моя затея помогла тебе, Повелитель. И уверена, что ты бы остановился, вздумай я попросить об этом.

— Ты слишком веришь в меня, цветочек. Но признаюсь, аромат твоего соблазнительного тела успокаивает. Обычно я веду себя намного хуже. Оттого и уединяюсь там, где не могу причинить вред.

Она даже не хотела представить себе как выглядит это «хуже». Шейсаллех успел пройтись по всей пещере как смерч, круша сталагмиты и выворачивая дерн не хуже пахотного плуга. Змеи пугливо прятались по углам, страшась своего хозяина. Некоторые и вовсе спешили к Аэлише на руки, справедливо полагая, что тут им бояться нечего, ведь как бы не бесновался Шейсаллех, к ней он не подползал ближе чем на несколько шагов.

— Жду не дождусь, когда я смогу привести тебя в свой дом и украсить, как требует теперь твой статус, — тихо продолжил мужчина, осыпая ее мягкими ласками, — племя арахнов славится своими изысканными тканями. Тебе понравится их шелка и бархат. В моем доме хватит и гномьих драгоценностей и мягких шкур, добытых непревзойденными охотниками — эльфами. Ты будешь удивлена и рада, обещаю.

— Мне достаточно, что ты рядом, — рассмеялась она, — золото и драгоценности — это прекрасно, но они всего лишь руда и камень. Разве они заменят блеск любимых глаз? А твоя улыбка — для меня она дороже любого золота.

— Аэлиша, — восторг в его глазах окатил сердце волной щемящей нежности, — ты удивительна в своей искренности. Но все же я бы хотел порадовать тебя и поверь, все сказанное мной не пустой звук. Очень скоро мы ставим эти пещеры. Новый мир ждет.

Внезапно в голову Аэлиши пришла одна мысль.

— Повелитель, ты бы мог порадовать меня уже сейчас, — медленно произнесла она, — позволь еще раз взглянуть на мир, в котором я росла. Попрощаться.

— Там где тебя едва не заморили работой, а после намеревались выдать замуж против воли? И с кем это ты собралась прощаться? — что ж, ее идея явно пришлась не по вкусу вредному Божеству.