– Что ты девица дело пытаешь, аль от дела лытаешь?

Васька вежливо поклонилась да выложила из узелка кусок хлеба и пару яиц.

– Ищу я бабушка, Финиста Ясна Сокола.

– Ох, девка, нелегкое это дело! Но впрочем, помогу я тебе, вот тебе серебряное блюдечко, да наливное яблочко, авось пригодятся. И клубочек там, в корзинке возьми, он тебе дальше путь укажет!

Васька сердечно бабулю поблагодарила, и распрощалась, а выйдя в лес, принялась новые башмаки мастерить, и колпак и посох.

Следующая избушка была пониже, поворачивалась неохотно, а старушка с теплой печи слазить не пожелала совсем, так что кусок хлеба с сыром Васька ей прямо на печь подала.

– Ладно, девка, вижу, сестрица моя тебе помогла, и я без помощи не оставлю. Вот тебе серебряное донце, золотое веретенце, да смотри не продавай, и даром не давай, проси с Финистом ночь побыть!

Васька сердечно поблагодарила старуху, и попрощавшись вышла в лес. Странный то был лес, глухой, непроглядный, огромные лапы елей, сосен, ветви дубов смыкались над головой, полностью скрывая небо.

В настоящем лесу Василисе бывать приходилось – большинство спортивных баз располагались в звонких сосняках, либо в зеленых и свежих смешанных лесах, но вот такого дикого сочетания Ваське встречать не случалось.

Вздохнув, Василиса присела прямо на затянутую мхом землю – привычные руки мастерили башмаки, а глаза жадно выхватывали длинные, словно серьги шишки, плотно висящие на еловых ветках, крепенькие боровички возле сосен и дубов, алые капельки костяники и нежные стебельки кислицы.

Закончив мастерить, Василиса благодарно поклонилась дивному лесу, и бросила на землю невзрачный серый клубочек. Через пару шагов лес перед ней изменился, словно надломился, постарел. Дубы великаны покрылись бородами седого мха и трещинами – морщинами, Красавицы – сосны потемнели, растопырив в стороны сухие обломанные сучья, ели устало опустили огромные лапы, без единой шишки. Землю поверх толстого слоя опада устилали сухие ветки, в глубинах ветвей раздавалось грустное уханье филина и дробный стук дятла.

Избушку Василиса еле нашла – та совсем вросла в землю, и поднималась с таким ревматическим скрипом, что девушка чуть не заплакала. Наконец поеденная плесенью дверь распахнулась, и Васька несмело ступила в пахнущую сыростью темноту. Старуха была, и даже очень любопытная и разговорчивая:

– Откуда идешь милая? Ох издаля! Спасибо за хлебушек, давно я печеного куска не едала! Вижу, ты и сестриц моих навестила, младшеньких. Что ж и я тебя без помощи не оставлю – близенько тут Финист живет, вчера только прилетел, нынче королевна молодая о скорой свадьбе объявила, так что поспешить тебе надобно. Вот тебе серебряные пялечки, золотая иголочка, да клубочек дорогу указывающий, а дальше, небось, сама разберешься!

Василиса поклонилась старухе и оставив ей все свои припасы поспешила за клубком к любимому.

Клубок быстро вывел ее из умирающего леса к быстрой речке, на которой молодые женщины стирали белье, звонко перекликаясь через протоку.

– Поздорову вам, хозяюшки, не надобна ли кому работница?

– Нам не надобна, засмеялись в ответ.

– Да ты молодка не тушуйся, сходи во дворец, там всегда руки требуются, да и свадьба скоро.

– Да-да, подхватили остальные, ступай, поутру королева работницу выкликала, может и не нашла еще…

Вежливо поблагодарив прачек Васька отправилась ко дворцу. Дворец был деревянным, но очень красивым, даже хотелось сказать «величественным». Могучие башни тянулись к небу крылатыми крышами, изящное плетение галерей и переходов добавляло немаленькому комплексу легкости и сказочности.