Глава 44

После торопливых объяснений все наконец полезли в воду, и наплескавшись, освеженные разлеглись на берегу. Машка по своей преподавательской привычке пересчитала всех по головам и вздохнула:

– Васьки с Кощеем нет.

– Не переживай, утешила ее Настя, к обеду вернуться, Вера Павловна любимый Васькин салат обещала, с творогом.

Девчонки похихикали слегка нервозно и вновь разлеглись на солнышке, пусть загар получше схватиться.

Едва Василиса прикрыла глаза, как ее окружил аромат сухого сена, горящего дерева и жилья. Она вновь лежала на кровати в девичьей светелке, а за окном гас соколиный крик. Немного пошевелившись, Васька поняла, что телом своим еще не владеет, крепкого зелья намешали ей сестрицы, но рядом с рукой что-то зашуршало. Паническая мысль:

– Мыши!

Заставила изо всех сил потянуться и глянуть на руку. Под длинным узким рукавом шуршал рулончик пищевой фольги. Откинувшись на спину, чувствуя, как постепенно спадает онемение с рук и ног, Васька принялась строить план действий.

Не зря ведь Кощей настоял, что бы она с собой фольгу везде носила! Что там сокол кричал:

– Сносишь три пары башмаков железных, три посоха изломаешь, да три колпака изорвешь? Хм, так ведь фольга металлическая, верно?

Кое-как свалившись с кровати на пол Василиса принялась ваять из фольги колпак, посох и башмаки, в одном экземпляре. Все же рулончик фольги с собой таскать куда удобнее. чем изделия из нее.

Когда онемение спало совсем и кривые, косые но целые девайсы были готовы Васька принялась собираться всерьез – одела свежую рубаху, сарафан, переплела потуже косу, отыскала кусок холста для узелка и прихватив изделия рук своих спустилась в кухню.

Кухарка уже хлопотала у печи и изумленно глядя на Ваську и ее блестящие вещички выдала пол ковриги хлеба, сыру домашнего, больше похожего на адыгейский, да яиц печеных пяток. Жбанчик для воды Василиса отыскала сама. Потом поклонилась зашедшему в кухню отцу и сказала:

– Гой еси тебе батюшка родимый, извели сестрицы мое счастье девичье, благослови ты меня батюшка в дальнюю дорогу, суженого моего искать.

Мужик оглядел собранную в путь Ваську и сняв с киота икону перекрестил.

– Ступай, дочка. Да коли не найдешь ничего, возвращайся, дом отцов для тебя всегда родной! И слово мое крепко!

Васька прослезилась и крепко обняла отца. Кухарка же ставшая невольной свидетельницей стояла, закрутив руки в фартук, и рыдала в голос. Обняв и ее на прощание, Васька торопливо сбежала с крыльца. Натянула свои странные чеботы, колпак, взяла в руки посох и шагнула в дремучий лес.

Сначала не поняла, что случилось, а потом догадалась, делая шаг, порвала один из башмаков, вот по закону сказки сразу в лесу и очутилась. Словно большую часть пути прошла. Осталось колпак изорвать, да посох сломать. За этим дело не стало – пара колючих елок по дороге, да напугавший до икотки ворон которого от страха шлепнула посохом, и вуаля – перед Васькой оказалась избушка на курьих ножках!

– Избушка, избушка, встань к лесу задом, ко мне передом!

Избушка, скрипнув, развернулась, и Васька осторожно поднялась по обомшелым ступеням. Внутри оказалось пусто – печь, стол да лавки, пара ухватов в углу и хрупкая старушка, высунувшаяся с печи: