— Ты взъелся бы точно как сейчас, и у нас не осталось бы ни малейших шансов. Не кричи, это был один из вариантов. А второй — спуститься вниз и выйти в Мелос через жатградский портал. Жатград — город в подземном мире, часть усыпальницы Семьи находится именно в нем… Согласен?
Как будто я мог предложить что-то другое.
— Охрана?..
Вампир задумался.
— Да, лучше бы они нас не видели… А, ничего страшного, Дайлен же ушел. Если кого-то встретишь, сворачивай ему шею без лишних разговоров, безгрешных здесь нет. Полагаю, Стражей давно убрали или дали приказ никого не трогать.
— К-как… убивать?.. — по-моему, Керьял не шутил.
— Желательно тихо, чтобы никто не успел расшуметься, но уж как выйдет, — на полном серьезе ответил он. — Не переживай, ни один ночной не станет помогать Дайлену, а о недоделках вроде Маргета я тебя предупрежу. Выше нос, оборотень, ты же хочешь крови?
Ага, точно, я оборотень. Более того, голодный оборотень. И донельзя уставший… измотанный… выбившийся из сил… Проклятье, и надо же было вампиру упомянуть о крови! Он, без сомнения, имел в виду расплату, или драку, или… Да какая разница, что?
— Давай, на всякий случай, заберем Избавители, — то ли приказал, то ли предложил ночной.
Ноги послушно шли по указанному маршруту к месту упокоения великого Кени-мея. Нетронутые временем белые лица, легкое отражение светляков на стеклянных крышках, тусклое мерцание золотого шитья, размеренный голос, ведший к цели… Казалось, я бреду во сне, и эти строгие ряды лежащих тел всего лишь декорация в какой-то странной пьесе, где мое присутствие совершенно лишнее.
— Стой!
Я послушно замер возле последнего пристанища благообразного старика с некогда рыжей шевелюрой. В сознание пыталась пробиться мысль о том, что среди ночных до сих пор мне как-то не попадались пожилые… Или стать членом семьи можно в любом возрасте?
— Вот он, — с благоговением произнес Керьял. — Гений…
Ага, кто же спорит… Увы, в гробнице этого самого гения не нашлось ни одного его творения. Хорошо, что я заметил отсутствие Избавителей первым и успел приготовиться к негодованию ночного. То есть попытался отрешиться от всего вокруг и не слушать пронзительные вопли в собственных мозгах.
— Хотел бы я знать, что здесь происходит… Оборотень! — вампир наконец осознал, что его слова остаются без ответа. — Ты меня слышишь? Навагрем?! — и, могу поклясться, он по-настоящему беспокоился.
Разумеется, я слышал каждое слово. И тоже желал понять, какого Реха творится вокруг. Но, откровенно говоря, мне было плевать и на Кени-мея, и на Избавители, и на Дайлена вместе со Стражами. Меня больше заботило то, что происходило со мной самим.
Совсем недавно я, несмотря на усталость, горел желанием действовать. Выбраться из могильника, найти Каррана и Вали, рассказать о беспределе. Как будто гномы-людоеды чем-то предпочтительнее вампиров-кровопийц… Разве что масштабом поля деятельности! А кто сказал, что сотня гиен лучше волчьей стаи?
Ладно, с помощью обиженным еще более-менее понятно — двадцать лет жизни в семье ведьм не могли не наложить свой отпечаток. Кстати, надо бы уже привыкнуть вести себя как оборотень.
И чем объяснить мою ужасающую кровожадность? Нет-нет, волчьи замашки, главенство инстинктов, душа кровососа — это многое поясняет. Многое, но не все. Потому что бросившись на эльфа в Мелосе, я превратился в зверя, ничего не чувствовавшего, кроме ярости и желания разорвать обидчика в клочья. Однако в крепости мое сознание было со мной, пусть и слегка замутненное.
И сейчас мозги продолжали работать, несмотря на какую-то странность в восприятии. Но откуда взялся