Маленький господин Мейер открывает стеклянную дверцу шкафа и, достав папку в роскошном белом сафьяне, бегло просматривает председательское досье.

До начала суда четверть часа.

- Смею надеяться, ваше превосходительство!…

Без стука в дверях частный поверенный Михайлов.

- Входите, входите, - Мейер поднимает глаза от бумаг, недовольно морщится. - Надобен фрак, достойнейший. Или я слишком милосерден, или вы не слишком исполнительны: снова в русской поддевке.

- Вы изволили сказать, в русской? - Нажим на последнем слове. - Впрочем, сегодня мое одеяние не должно вас шокировать. Я не выступаю. Об этом, как помните, я предварил суд письменно130.

- Шаг, по меньшей мере, опрометчивый. Произошла смена фигур. Хардин убыл в Саратов, и вместо него…

- Тем более…

- Тем более необходимо ваше участие. Хардина заменяет Ульянов. Я готов примириться с вашей поддевкой. Вы должны выступить. - И совсем другим тоном: - Прошу вас.

Михайлов (заканчивая речь). Я сильно утрирую, господа, но в нежелании приказчика дать отчет хозяину в деньгах хозяина нельзя не усмотреть отзвука анархии, своего рода бунта, невольного, неосознанного, и все-таки бунта, пугачевщины… Я требую удовлетворения в полной цене иска. (Председательствующему.) Благоволите позволить мне, ваше превосходительство, поставить на этом точку131.

Мейер (председательствующий) (полуобернувшись на столик Ульянова и Клеменца). Сторона ответа. Прошу…

Ульянов. Одно общее замечание. В гражданском деле, как известно, нет ни государственного обвинения, ни государственного обвинителя. Но вот обвиняющее лицо есть. Обвиняет тот, кто ищет, истец. Подобно прокурору, он предлагает формулу нарушения, а в подходящих условиях, как видите, и мечет настоящие прокурорские громы: «отзвук анархии, бунта, я требую, я жду удовлетворения».

Мейер (Ульянову). Ваша преамбула, надеюсь, будет иметь отношение к настоящему делу?

Ульянов. Она имеет отношение к настоящему делу, господин председательствующий. Купец Константинов не вправе искать удовлетворения, обвинять и преследовать в этом процессе. Это так же нелепо, как если бы виновный оставил скамью подсудимых и, заняв столик прокурора, принялся бы обвинять потерпевшего в собственном преступлении.

Мейер. Ого!

Михайлов (председательствующему). Я должен подняться, ваше превосходительство. Как лицо обвиняющее, по любезной метафоре моего процессуального оппонента, и как лицо обвиняемое, по странному инознанию той же метафоры, я настаиваю на полном и немедленном платеже по этому векселю!