Иногда по конкретным делам у меня возникали разногласия с прокурором. Однажды ночью в селе Заводское произошло дорожно-транспортное происшествие, погиб житель этого села. Водитель с места происшествия скрылся. Проведенными следственными действиями и оперативными мероприятиями установили виновного в этом происшествии. Им оказался директор винзавода. Несмотря на добытые доказательства (следы протектора на месте происшествия совпали с рисунком протектора колес его автомобиля «Волга», на днище обнаружены волосы с головы погибшего; свидетели подтвердили, что директор в ту ночь был на своем автомобиле в этом селе), он отрицал свою причастность к преступлению. Кроме того, директор мешал следствию, уговаривая свидетелей давать нужные ему показания. Я задержал его, водворив в КПЗ (камеру предварительного задержания). В соответствии с УПК, мне в течение трех суток необходимо было получить у прокурора санкцию на арест или освободить задержанного под подписку о невыезде и в течение десяти дней предъявить ему обвинение. По своим соображениям прокурор отказал в санкции на арест. Думаю, сыграла роль должность задержанного. Не согласившись с позицией прокурора района, я сразу же за санкцией на арест обратился к прокурору области, в чём меня поддержало руководство следственного отдела. Этот вопрос рассмотрел заместитель прокурора области, которому обстоятельства дела по телефону доложил прокурор района. Внимательно выслушав меня, он предложил избрать мерой пресечения подписку о невыезде (о чём написал на моем постановлении) и разъяснить директору, что если снова он будет мешать следствию, то будет арестован. Возвратившись из Симферополя, по истечении трех суток в присутствии прокурора района я выполнил указание зампрокурора области. Расследование окончено, вина директора доказана, он приговорен к лишению свободы.
В выходные дни, если позволяла оперативная обстановка и погода, мы всем следственным отделением с женами и детьми выезжали на берег моря, где активно отдыхали: купались, ловили бычков, варили уху, играли с мячом. Иногда делали пешие походы за десять — пятнадцать километров с ночевкой. О своем месте нахождения всегда ставили в известность дежурного райотдела милиции, чтобы нас могли найти в случае необходимости выезда на место происшествия.
День советской милиции 10 ноября ежегодно отмечали всем коллективом райотдела с женами в Ленинской комнате, где проводились совещания, собрания, занятия сотрудников милиции.
По одному уголовному делу о хищении денежных средств в крупном размере кассиром узла связи мне довелось побывать в Казахстане в период освоения целинных земель. Там я увидел безбрежные просторы целины, где трудом в основном комсомольской молодежи и ее энтузиазмом по решению партии и советского правительства создавались новые совхозы и колхозы, строились новые населенные пункты, железные дороги и другие сельскохозяйственные сооружения. Это позволило дополнительно получать миллионы тонн зерна ежегодно и выполнять продовольственную программу всей страны.
В одном из отдаленных целинных совхозов обнаружили кассира, которая надеялась, что там ее не найдут. Она очень удивилась и растерялась, увидев меня с уголовным делом в сопровождении местного участкового милиции. К тому времени похищенные деньги она успела растратить на нужды семьи. У нее трое малолетних детей, на содержание которых не хватало ее зарплаты, что и вынудило ее совершить хищение и скрыться. Учитывая эти обстоятельства, я там на месте выполнил с ней все следственные действия, избрал мерой пресечения подписку о невыезде и взял обязательство о добровольной явке по вызову в суд, которое она выполнила. Суд учел все смягчающие обстоятельства и определил ей меру наказания, не связанную с лишением свободы, обоснованно и справедливо проявив к ней гуманное снисхождение, хотя статья Уголовного кодекса за такое хищение предусматривала наказание от пяти до двенадцати лет лишения свободы. При определенных обстоятельствах законом допускалось назначение наказания ниже нижнего предела за любое преступление. Это очень правильно. За каждым преступлением стоит человек с обстоятельствами и причинами, толкнувшими его на противозаконное действие. Сотрудники советских правоохранительных и судебных органов обязаны были всё это учитывать при расследовании и рассмотрении в суде уголовных дел.
В работе по этому делу сотрудники казахской милиции оказывали мне необходимую помощь, проявляли гостеприимство и предлагали после его окончания остаться и погостить у них несколько дней. Но я с благодарностью отказался. Дома ждала неотложная работа по другим делам.
Наша квартира с удобствами обходилась нам очень дорого — до сорока рублей в месяц (третья часть моей зарплаты). Такая большая ее оплата образовывалась за счет отсутствия центральной канализации, все нечистоты сваливались в общую выгребную яму, из которой ежедневно откачивались машиной и вывозились за пределы поселка. Это существенно влияло на бюджет нашей семьи. Как только у нас появилась возможность обменять эту квартиру на две комнаты в деревянном доме без удобств, с печным отоплением, туалетом и водой во дворе, газовой плитой с баллонным газом на веранде, мы сразу же это сделали. Вторую половину этого дома и половину холодной веранды занимала пожилая женщина. К дому относились двор с сараем для дров и угля, небольшой земельный участок с полдесятка фруктовых деревьев и большим кустом красивой сирени, цветущей весной розовым цветом. Оборудовали с помощью бочки летний душ, в котором мылись всё теплое время года. Вода в нем хорошо нагревалась солнцем. Зимой все ходили мыться в общую баню с душевыми и парилкой. Баня обходилась дешевле — по двадцать копеек с человека. Дети мылись с родителями бесплатно. При советской власти бани в каждом селе постоянно работали перед выходными и в выходные дни. После развала СССР разрушены и все общественные бани. Это еще одно проявление «заботы» о простых людях новой капиталистической властью. Сами властелины купаются в роскоши и в своих банях с бассейнами и барами. Но вряд ли они добавят им здоровья.
Наша вторая маленькая квартира не имела удобств, но мы ею были довольны. Она обходилась нам в двадцать раз дешевле. Был свой двор с садом. Находилась в самом центре поселка возле кинотеатра, который мы регулярно посещали, иногда — за последние деньги, а потом занимали до зарплаты. Тогда ни у кого и в мысли не было брать проценты за одолженные деньги.
В январе 1969 года мне довелось по поручению коллектива Ленинского РОВД участвовать в качестве общественного защитника при рассмотрении коллегией по уголовным делам Крымского областного суда уголовного дела в отношении заместителя начальника райотдела милиции и участкового милиции, обвиняемых в превышении служебного положения. Эти сотрудники и председатель колхоза «Путь к коммунизму», проверив сохранность колхозных кормов, 7 апреля 1968 года вечером возвратились в поселок Ленино. По проезжей части дороги центральной улицы шла группа подвыпивших парней, в основном ранее судимых. Несмотря на звуковые сигналы автомобиля, один из них не уступал дорогу и пререкался с работниками милиции. За неподчинение законным их требованиям его задержали, посадили в салон автомобиля «Волга» и увезли. Дальнейшие события каждая сторона объяснила по-разному. Задержанный утверждал, что сотрудники милиции избили его, выбросили из автомобиля и уехали, после чего он с окровавленными ссадинами обратился в больницу. Потом с группой ребят в центре поселка снова встретился с этими же работниками милиции, чтобы выяснить, зачем они его били. Во время выяснения отношений работник милиции кулаком и ногой ударил его товарища.
Сотрудники милиции и председатель колхоза поясняли, что задержанный сопротивлялся им в салоне автомобиля, вырвался от них, дверца открылась. Он выпал на дорогу, получив ссадины на лице, потом поднялся и ушел. Вскоре он с группой пьяных парней снова подошел в центре поселка и предъявил претензии за нанесенные побои. Пьяные устроили ссору и напали на работников милиции. Обороняясь, один из них получил побои. У двух парней зафиксированы легкие телесные повреждения. Один из этих парней умер 12 июня 1968 года, а его родители причиной его смерти считали нанесенные работниками милиции побои. Из истории болезни и по заключению судебно-медицинской экспертизы стало ясно, что смерть наступила от уремии, возникшей от имевшегося у него заболевания — хронического нефрита. От этой болезни он лечился в больнице с декабря 1967 года; алкоголь ему категорически противопоказан. Думаю, чтобы избежать жалоб в высшие инстанции от родителей умершего, прокуратура области возбудила дело, а обоих сотрудников милиции потом уволили из милиции. Следствие и суд не устранили противоречий в показаниях сторон, а при оценке доказательств за основу взяли показания только одной из заинтересованных сторон, ранее имевшей постоянные конфликты с законом и работниками милиции. Суд не учел этих и других моих обоснованных доказательств отсутствия вины работников милиции, которые в связи с этим должны быть оправданы. При повторном рассмотрении дела 7 мая 1969 года их осудили к полутора годам лишения свободы каждого.
Этот приговор областного суда обжалован в Верховный Суд УССР, куда в защиту сотрудников милиции обратились с совместным письмом Ленинский райком партии и Ленинский райисполком. В конечном счете дело в отношении работников милиции прекратили, их восстановили на работе в милиции.
Меня не покидала надежда жить и работать на берегу моря, чтобы укрепить здоровье детей и наше. Все мы периодически болели простудными и другими заболеваниями, а на берегу моря чувствовали себя гораздо лучше. Серьезно переболели дочери Наталья и Светлана. Состояние их здоровья ухудшилось из-за непрофессионального лечения врачей, назначавших лекарственные препараты по шаблону, без лабораторной проверки на чувствительность, оперировали без установления точного диагноза болезни. Они лечили, как коновалы с дипломами врачей. Только другие, знающие свое дело добросовестные врачи (врач-эпидемиолог районной СЭС и детский врач областной больницы имени Семашко, обе — женщины) вылечили наших дочерей, за что мы им очень благодарны.
Глава 14
Осень 1971 года. Работаю старшим следователем Черноморского РОВД. Увлечение йогой и лечебным голоданием
Осенью 1971 года мне стало известно, что в Черноморском РОВД освободилось место старшего следователя. Бывшего сотрудника уволили из органов за недостойное поведение и незаконное использование автомобиля ГАЗ-69, принадлежащего управлению сельского хозяйства, который сгорел по его вине. Он работал один. По количеству совершаемых преступлений этот район относился к самым спокойным. Этому способствовала охраняемая постами милиции закрытая зона территории поселка Черноморского и прилегающей к нему территории. Там располагались воинские формирования Черноморского флота, ракетных войск воздушной обороны и пограничников. Вход в зону только по пропускам. Примерно через три-четыре года зону открыли и начался рост преступности. Район перестал быть спокойным.
Руководство следственного отдела области не хотело переводить меня в Черноморский РОВД, поскольку в отдаленный Ленинский район сложнее подобрать руководителя следственного отделения, нежели в райцентр на берегу моря. Пришлось мне проявить настойчивость и твердость. Вряд ли когда-либо еще появится у меня возможность переселиться на берег моря с сохранением прежней работы в органах. Поэтому заявил, что в случае отказа в переводе уволюсь из органов, пойду работать в рыбколхоз и жить у моря. Меня поняли и согласились на перевод. В октябре 1971 года приступил к работе в Черноморском РОВД, преодолев расстояние в двести тридцать километров с востока на западное побережье Крыма. Квартиры пока не было; поселился в комнате общежития «Сельхозтехники». Семья осталась в поселке Ленино. Два раза в месяц я навещал ее, добирался в выходные дни перекладным попутным автотранспортом. Так в два раза быстрее, чем рейсовыми автобусами.
За несколько месяцев отсутствия следователя накопились дела и материалы о совершенных преступлениях, которые принял к своему производству и занялся их расследованием во взаимодействии с работниками уголовного розыска, ОБХСС, ГАИ, участковыми инспекторами. В соответствии с законом и по строгому требованию начальника РОВД Василия Егоровича Шувалова они выполняли все мои поручения. Василий Егорович Шувалов — грамотный оперативник, опытный, честный руководитель — заботился о нуждах сотрудников, внимательно относился к людям. Он договорился с председателем колхоза «Большевик» И. Л. Чумаковым, центральная контора которого находилась в селе Новосельском (примыкает к Черноморскому) о временном выделении мне пустующей квартиры в двухквартирном доме в трех километрах от райотдела милиции. Шел я до него двадцать пять минут. Сразу же я в нерабочее время занялся ремонтом этой квартиры с печным отоплением, состоящей из двух небольших комнат и коридора. Утеплил окна, побелил стены, покрасил полы, почистил печку, заготовил на зиму дрова и уголь, проверил электропроводку.
Через несколько дней полы высохли, и квартира была готова к заселению. Водопровода не было, поэтому договорился с жителями ближайшего дома (примерно в ста метрах), и они разрешили брать воду у них из колодца. Полы смыл водой, печку заправил дровами и старыми газетами для растопки. Василий Егорович выделил восьмиместный автомобиль с водителем Юрием Никитовичем Кобзарем, и мы в выходной день выехали в Ленино забрать Галу с четырьмя детьми, их одежду, постельные принадлежности, металлические кровати с панцирными сетками, некоторую посуду, разборный стол, некоторые книги. Родители пока оставались в Ленино. Всем необходимым они обеспечены.
Вечером в феврале 1972 года прибыли на новое место жительства. Разгрузили вещи, зажгли печку и через десять-пятнадцать минут в квартире стало тепло и уютно. После длительной дороги все быстро уснули крепким сном. С утра очередные дела, очередные житейские заботы. Жизнь продолжается. Теперь обедали вместе. На работу и с работы всегда ходил пешком; по пути покупал необходимые вегетарианские продукты питания. Дом стоял на открытой местности, поэтому Гала с детьми видели меня издали и всегда радостно встречали. В этой квартире прожили мы три месяца. В. Е. Шувалов снова проявил заботу, и мне отдали освободившуюся квартиру в самом центре Черноморского, в трехстах метрах от моей работы и от берега моря. Это стало большой радостью для нашей семьи. В мае 1972 года исполнилось наше желание — жить на берегу моря. Гала не ожидала этого и поверила только тогда, когда увидела в паспортах прописку по новому адресу, о чём я ей заранее не говорил. Квартира располагалась в старом одноэтажном доме барачного типа с пятью квартирами и промтоварным магазином. Каждая квартира имела небольшой дворик с задней стороны в двадцать-тридцать квадратных метров и водопровод в нем. Туалет общий для нескольких домов в округе, в пятидесяти метрах от нашего дома, что создавало большие неудобства. Отопление печное, поэтому на зиму заготавливали дрова и уголь. Пищу готовили на плите с баллонным газом, установленной в небольшом коридоре. Квартира из двух комнат жилой площадью двадцать пять квадратных метров и кухни с печкой требовала ремонта, так как была запущена проживавшей в ней ранее незамужней девушкой, вероятно, для компании расплодившей уйму клопов. Только после нескольких дезинфекций удалось избавиться от них. После побелки стен и потолков, покраски полов, окон и дверей квартира приобрела нормальный вид, и мы с большим удовольствием переселились. Для нашей семьи она тесновата, в три раза меньше, чем положено по санитарным нормам, но из-за места расположения мы были довольны ею. Вечерами мы с детьми гуляли по берегу моря и с наслаждением дышали чистым, целебным морским воздухом. Простудные заболевания стали реже. Занимались рыбалкой, делали многокилометровые походы в целинную степь за грибами — вешенками и шампиньонами. Гала и поныне готовит из них разнообразные вкусные блюда, консервирует и сушит.
По заключению врачей Наташу, Свету и Павлика оформили в санаторную группу для ослабленных детей детского сада № 2 с круглосуточным бесплатным содержанием и усиленным питанием. В детсадике работали опытные, внимательные к детям воспитатели, медицинские и другие работники во главе с заведующей. Детсад располагался в парке, примыкающем к морю с песчаным пляжем. При хорошей погоде дети всегда с воспитателями гуляли возле моря и на территории парка. Детей мы регулярно навещали после работы, а на выходные и праздничные дни забирали домой. Содержание детей дошкольного возраста в детском саду для нас было большой материальной помощью. В марте 1972 года Гала оформилась на работу в районную санэпидемстанцию, в двухстах метрах от нашего дома, Ирина училась в средней школе № 1 на окраине парка, в пятистах метрах от дома. В школе для учащихся обеды бесплатные. Все путевки для детей в санатории и пионерские лагеря тоже бесплатные. Так Советская власть Великого государства СССР заботилась о своих гражданах (и не только о своих) и о подрастающем поколении, выполняя провозглашенные лозунги: «Всё для человека, всё во благо человека труда», «Все лучшее — детям». Поэтому во всех республиках Советского Союза постоянно увеличивалась численность населения. В каждом колхозе, совхозе, на фабриках и заводах, в каждом населенным пункте свои детские сады с дешевым или бесплатным содержанием детей. Кучка высокопоставленных предателей и негодяев-заговорщиков разрушила это государство и ликвидировала установленные им гуманные для простых людей порядки. Больше половины детских садов и много школ ликвидированы и за бесценок проданы новоявленным панам и господам. В селах закрыты больницы и фельдшерско-акушерские пункты. Всех разрушений и прибранных дельцами объектов невозможно перечислить. Взамен от самостийной новой украинской власти получили сотни тысяч бездомных, обездоленных бродяг и попрошаек, рождение детей более восьмидесяти процентов с патологией; вместо всеобщей советской грамотности — много безграмотных детей. Они нужны власти капитала в качестве дешевой рабочей силы на непрестижных, грязных и вредных работах, а преступно-мафиозным дельцам — в качестве живого товара для продажи за границу в рабство или донорами при пересадки органов толстосумам. Получили миллионы безработных и уехавших в другие страны (в основном в Россию) трудоспособных граждан, армию беззащитных стариков, добывающих себе пищу и одежду на мусорках. А в это время так называемые избранники народа без зазрения совести жируют и устанавливают себе, правительственным и президентским чиновникам зарплату и пенсию в тридцать — шестьдесят раз больше, чем у тружеников, производящих материальные блага. Эта сверхнаглость ничего не оставляет от их лживых предвыборных обещаний. Вся их деятельность направлена на уничтожение людей. Это и есть геноцид против своего народа. Чтобы заморочить людям головы, эти националистические паны перед каждыми выборами во всех средствах массовой информации, находящихся в их руках, поднимают оголтелую лживую шумиху о голодоморе и геноциде Советской власти против украинского народа в 1933 году. Но историю не обмануть. Голод был не от запланированной политики советской власти против украинцев, а в результате неурожая от плохих погодных условий (как и в 1946–1947 годах). Он был не только на Украине, но и на других территориях СССР, а больше всего — в Поволжье. Даже неосведомленному человеку понятно, что запланированный геноцид и дальше бы претворялся в жизнь, население уменьшалось бы. Статистические данные свидетельствуют обратное: численность населения Украинской ССР с каждым годом увеличивалась и за годы советской власти возросла более чем в два раза — до 52 миллионов человек, а за 15 лет независимой капиталистической Украины — уменьшилась на 6 миллионов и продолжает сокращаться дальше в результате антинародной политики нынешних правителей. Именно теперь наглядно виден запланированный новой властью капитала геноцид против народа Украины. Об этом они умалчивают. Но некоторые газеты публикуют периодические статистические данные о численности населения, о росте смертности и уменьшении рождаемости и открывают людям глаза на действительное положение дел. Даже противники коммунистических идей начинают понимать истинное положение вещей. Так, лидер соцпартии Украины Александр Мороз в июле 2006 года при избрании его главой Верховной Рады откровенно на сессии сказал: «Мне стыдно сказать детям, в каком государстве мы живем». Когда большинству правителей станет стыдно перед людьми за установленные ими порядки и они начнут менять их, тогда и появится у людей какая-то надежда на лучшую жизнь. А пока воз и ныне там.