София забирается на меня, наступив мне на лицо, когда карабкается ко мне на ноги, зажав в одной руке слона. У меня в горле першит от дыма, и я с трудом удерживаюсь, чтобы рывком не подбросить дочь вверх.

– Готова? Сейчас полетим!

Я очень медленно распрямляю ноги, чтобы она не упала. Бедренные мышцы гудят от непривычной нагрузки. София цепляется за мои ступни, и, когда она чуть наклоняется в сторону, я с трудом удерживаю ее в равновесии. Я сжимаю колени вместе.

– Встать можешь?

Я не вижу отверстия угольного желоба, но понимаю, что мы еще недостаточно высоко.

– Тут все качается и шатается!

– Тебе нужно встать, дорогая. Прошу тебя, постарайся.

На мгновение мне кажется, будто София не решится. У нее не получится. Наверное, все кончено, мне придется опустить ее обратно на пол, и мы так тут и останемся, и погибнем – в кирпичном гробу.

Но вот я чувствую, как дочь начинает двигаться. Медленно. Осторожно. Одна крохотная ступня прижимается к моей большой. Она обретает равновесие, потом я ощущаю, как она ставит на меня другую ступню. Я загибаю пальцы ног вокруг мысков ее шлепанцев, словно лишь это не даст ей упасть.

– Туннель видишь?

– Он прямо перед моей головой.

Еще один глубокий вздох.

– Так, дорогая, теперь пора выползать и бежать за подмогой.

Желоб не очень длинный. Забравшись с ногами в выходное отверстие, София может вытянуться в трубе, чуть поползти и…

Ей всего пять лет.

Что же я делаю?

У меня нет выбора. Если она останется здесь, то погибнет. На улице подмораживает, лежит снег, а София лишь в пижаме и тапочках. Она каждый день ходила в школу пешком, наизусть знает каждый поворот и магазин, но сумеет ли одолеть этот путь одна? Да еще в темноте?

Даже если не сумеет, она будет вдали от огня и дыма. София спасется.

Неожиданно я ощущаю легкость в ногах, когда дочь забирается сначала одной, а затем другой ногой в желоб, заслонив собой весь свет, движется вверх и выползает на пожухлую траву.

– Не беги! – кричу я ей вслед. – Иначе упадешь!