– Я постучу в дверь к тете Мо. Она наберет «три девятки», приедут пожарные машины, и…

– Нет! – возражаю я, пытаясь придумать другой вариант. Представляю дочь, колотящую в дверь, пока Мо спит, а наш дом сгорает дотла.

– Тебе не кажется, что он как-то слишком далеко от остального жилья? – спросила Майна, когда риелтор выслал нам информацию об этом доме.

– Здесь тихо и спокойно, – ответил я. – Никаких тебе соседей, а до паба можно пешком дойти.

Сейчас я смотрю на охваченную ужасом дочь.

– Ты знаешь, где полицейский участок?

– Нет.

Сверху доносится грохот.

– Знаешь! – София вздрагивает, и я повторяю, на сей раз мягче: – Знаешь, дорогая. Тебе известно, где он находится. Книжный магазин, потом пустой магазин, затем контора риелтора, где продают дома. Мясная лавка, за ней «Сейнсберис»… – говорю я нараспев, чтобы дочь подхватила.

– Дальше обувной магазин, потом магазин «Овощи-фрукты», – нерешительно продолжает она, и я спешу ее подбодрить:

– Вот молодец! А сразу за ним – полицейский участок. В это время там никто не работает, но рядом с дверью есть желтый телефон. Тебе всего-то и нужно – поднять трубку, никаких номеров набирать не надо. Скажи в трубку, что у нас горит дом. Какой у нас адрес?

– Я… не знаю.

– Знаешь. – Я заставляю себя говорить спокойно. Уже чувствую запах дыма и его горький привкус на языке. – Дом два…

– Фарм-Коттеджес.

– Молодец. А как город называется?

– Хардлингтон.

– А теперь адрес полностью.

– Дом два, Фарм-Коттеджес, Хардлингтон.

– Еще раз.

София повторяет адрес, на сей раз увереннее. Если она запаникует, что-нибудь забудет, к участку направят патрульную машину, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Возможно, экипаж поможет ей вспомнить, где она живет, а если не сможет… У меня колет в груди. Ну, по крайней мере, хотя бы один из нас останется в живых.