Здесь опасная почва. Говоря о заботе своей дочери, Лорейн/Элис рискует вернуться обратно к стыду, или отрицанию, или и к тому и к другому - из-за того, что она сердилась на свою дочь. Веря, что ее гнев является плохим, она позволяет ему разрушать, а не строить отношения. Терапевт должна помочь ей перевернуть этот паттерн, ощутить свой гнев как естественный и потенциально способствующий контакту. Она решает обратиться к похожему опыту из своей жизни, чтобы поддержать и нормализовать смешанные чувства Лорейн/Элис к ее дочери: это ответ на потребность в общности в отношениях.

Терапевт: Но есть что-то, чего ваша дочь никогда не сможет понять. Элис, могу ли я рассказать вам небольшую историю о том, как мы с вами похожи?

Лорейн (как Элис): Конечно.

Терапевт: Однажды, еще когда моя дочь ходила в детский сад, у меня было много дел. Но за неделю до этого она пожаловалась, что я не повела ее в парк. Поэтому я бросилась скорее доделывать работу, чтобы я смогла пойти с ней в парк. А потом она сказала: «Я не хочу идти. Я хочу посмотреть телевизор».

Лорейн (как Элис): Да.

Терапевт: И я сказала подруге, которая зашла в гости: «Ты только посмотри на это! Разве она не знает, что это значит - когда кто-то может повести ее в парк? И моя подруга заметила: «Не-а. Она не знает, как это - когда никто не может повести ее в парк», ведь я ходила с ней парк несколько раз в неделю на протяжении нескольких лет. Никто никогда не водил меня в парк. И моя дочь никогда-никогда не поймет этого, Элис.

Лорейн (как Элис): Это верно.

Терапевт: Моя дочь никогда не поймет, как грустно мне было, когда она не была благодарна за то, что я хотела повести ее в парк. То есть что-то из того, что вы даете, ваша дочь никогда не сможет понять и оценить. И, уверена, вы раздражаетесь на нее, когда она не понимает.

Лорейн (как Элис): Я просто прекращаю.

Терапевт: Прекращаете что?

Лорейн (как Элис): Я просто ухожу в свою комнату.

Терапевт: Но внутри?

Лорейн (как Элис): Жжет.

Принимая во внимание слова Лорейн/Элис о том, что она скучает по мужу и уходит в свою комнату, терапевт предположила, что потребность в общности в отношениях - побыть в присутствии кого-то, кто понимает печаль Элис, потому что у этого человека был подобный опыт, - теперь выходит на первый план. Рассказ своей собственной истории не только был ответом на эту потребность, но и способствовал нормализации эмоциональной реакции Элис. Похоже, эта стратегия имела желаемый эффект: в этом единственном слове «жжет» Лорейн/ Элис выражает целый мир чувств. Возможно, это именно тот момент, которого ждала терапевт; момент, когда интроецированная Элис достаточно смягчилась, чтобы быть готовой начать процесс интеграции. Готова ли Элис поговорить с Лорейн, действительно поговорить - о том, что действительно важно?

Терапевт: Жжет? О, Элис, все это замаливание своего гнева... возможно, это вас и сжигает. А не слова: «Я разгневана из-за пренебрежения. И я разгневана из-за боли. И сколько бы хорошего я ни делала для своих детей, это не сотрет мою собственную историю».

Лорейн (как Элис): Да... Это так...

Терапевт: (пауза) Но, я думаю, есть что-то, что вы, вероятно, хотите сказать Лорейн сейчас. Просто представьте, что она сидит прямо здесь, у ваших ног. Представьте, как она выглядела, когда была маленькой. Просто посмотрите на эту маленькую Лорейн... Вместо того чтобы замаливать что-то сейчас, вместо того чтобы пытаться оставить все в прошлом, поговорите с ней от всего сердца...

Лорейн (как Эдис): (глядя на воображаемого ребенка - Лорейн) (пауза) Ты такая серьезная... Ты задаешь столько вопросов... столько вопросов, на которые я не знаю ответа. Хотела бы я знать все ответы.

Терапевт: Но вы знаете свои переживания.

Лорейн (как Элис): Если бы я могла уберечь тебя от всей боли в этом мире. Я так тебя люблю...