Подобно вскрытому нарыву, яд наконец выходит. Рыдания и крики Элис -это выражение страданий, накопленных за многие годы. Теперь ее голос звучит моложе; это плач одинокого, нуждающегося ребенка. Терапевт приглашает ее выразить словами то, что было погребено вдали и за пределами осознания и что никогда не удавалось испытать, пока она не достигла этого момента внутреннего контакта.

Терапевт: Попробуйте «О Лорейн, помоги мне».

Терапевт: Ведь именно это вы говорили в течение 40 лет, не так ли?

Лорейн (как Элис): О Лорейн! О Лорейн, помоги мне (громко рыдает) Помоги не почувствовать себя лучше, о-о-о-о! Исправь это! О-о-о-о-о... (стенает)

Терапевт: Да, продолжайте. Скажите Лорейн, в чем заключалась ее задача...

Маленькая девочка, которой так пренебрегали, но которая не могла рассердиться, не переросла свою глубокую потребность быть любимой и получать заботу. Эта потребность, которую никогда не признавали, выражена менее всего, и она лежала в основе ее способа быть с другими и пропитывала ее отношения с дочерью. Эти отношения можно обобщить в нескольких словах: «Я хочу, чтобы ты заботилась обо мне, но мы обе должны притвориться, что это не так, так же как мы должны делать вид, что я не гневаюсь и мне не страшно». На место сердитого притворства, с которого Лорейн начала предыдущую сессию, теперь приходит контакт. Построение диалога между двумя частями -интроецированной Элис и лишенной контакта маленькой Лорейн - позволяет им экстернализироваться, что является важным шагом в процессе интеграции. Интроекция начинает растворяться.

Лорейн (как Элис): Исправь это! Для меня!

Терапевт: Скажите ей, как она должна была это исправить!

Лорейн (как Элис): (рыдает) Люби меня! И будь рядом! Для меня! И... о Господи, обнимай меня! (стенает)

Терапевт: Как хорошая мама?

Лорейн (как Элис): О-о-о-о-о-о! О-о-о-о-о Боже... (постепенно успокаивается) О Боже... Что я сделала?

Терапевт: Скажите ей, что вы сделали. Скажите своей дочери, что вы сделали.

Лорейн/Элис прошла через эмоциональный шторм. Через аффект она испытала и признала свой паттерн, обратилась к запрещенным частям себя и восстановила внутренний контакт. Однако без когнитивного понимания это, скорее всего, останется лишь преходящим явлением, эмоциональным катарсисом, эффект которого иссякнет через несколько дней или недель, а система, по сути, останется без изменений. Теперь терапевт побуждает ее кристаллизовать свой опыт, выразив его словами, за которые Лорейн может держаться и которые может использовать, чтобы задавать направление своему дальнейшему росту и изменениям.

Лорейн (как Элис): Я хотела, чтобы ты привела меня в порядок. Я хотела, чтобы ты дала моей жизни центр и цель. Я хотела, чтобы ты согрела меня. Я хотела, чтобы ты заполнила то место, где была пустота. О Боже, я хотела, чтобы ты была здорова, я хотела, чтобы ты сияла...

Лорейн (как Элис): ...чтобы в этом мире было хоть что-то, что я сделала правильно, чтобы я исправила это, чтобы я доказала это, чтобы это действительно было, чтобы я их действительно побила, действительно победила uxl (ее сжатый кулак бьет подлокотник ее кресла)

Терапевт: Да, давайте, покажите это своей рукой.

Лорейн (как Элис): (колотит по креслу) Я их действительно побила! Я их действительно побила! Я на самом деле ушла от них, мне это действительно удалось!

Терапевт: О, Элис, какая прекрасная надежда! Какая прекрасная победа.

Лорейн (как Элис): (тихо) Мне это действительно удалось.

Терапевт: Единственная проблема была в том, что, не говоря об этом прямо и честно с хорошим терапевтом, вы вторгались в психическое пространство вашей дочери.