– Что, ты теперь повсюду со мной ходить будешь?

– Буду, – кивнул Рьян.

– И в баню?

Рьян покосился на Рада, убедился, что тот на них не смотрит, и сжал девкину ягодицу.

– В баню особенно, – осклабился он.

За ночь нападало снега, а Мороз основательно устроился в городе, так что шли в валенках. Рьян дивился маленьким следам, оставляемым ведьмой, и все думал о том, что в лесу они больше пришлись бы к месту. Ранние черноборцы чистили дорожки широкими лопатами, предрассветные лучи сверкали на побелевших крышах, а северянин будто и не шел вовсе, а летел. Ни ноша не оттягивала плеча, ни холод не тревожил. Да и какой там холод? Так, название одно…

Местные нет-нет, а приветливо кивали ведьме. Торговец, которому они принесли кожи, и вовсе кинулся к Йаге, вместо того чтобы как подобает перепроверить тюк.

– Вот что, дочка. – Крепкий мужик переминался перед девицей и смущенно комкал в руках шапку. – Тетка сказывала, ты ей зелье сделала… От… Ну, словом, чтобы до задка часто не бегала… Ты не подумай, это не мне! Тетка просила еще прикупить…

– А у тетки вашей, – ведьма хитро подмигнула, – живот болит?

– Не-е-е. Просто… бегает.

– Тогда пусть вот эту травку заварит.

Купец сунул в благодарность монетку, но Йага отмахнулась: еще она за пучок сухостоя денег не брала!

У жрецова дома вновь пришлось задержаться. Навстречу из ворот выскочили Инвар со своей любушкой. И если первый гордо выпятил грудь и вроде даже выше ростом стал, то его зазнобушка только что не ползла следом.

– Любый мой! Жизнь моя! Свет очей!

О чем молила мужа Добронрава, скоро стало ясно. Поравнявшись с северянином, Инвар охотно поздоровался и сказал:

– А я вот у жреца просил дозволения с женой разойтись.

Добронрава и впрямь пала на колени после этих слов.

– И как, дозволил?

Умеют же пошутить пряхи, что сучат нити жизни! Вроде совсем недавно этот вот мужик с друзьями едва не до полусмерти избил рыжего, а нынче разго варивает, как с добрым другом. И Рьян, вот чудеса, тоже зла на него не держит.

Инвар пожал плечами: