Апартаменты в центре Рима принадлежали приятельнице Кита. Черноглазая синьорина милостиво впустила группу на побывку, а теперь забирала приглашение и грозила карабинерами. Кто-то вульгарно посоветовал хозяйке, заткнуться. Кит приструнил нахала.

Кто ещё присоединился к драке трудно вспомнить. В какой-то момент, он вышвырнул в коридор всю развесёлую братию и заперся в квартире один. Придвинул к двери комод и методично накачался обнаруженной в баре виноградной водкой. Расколол умывальник, добил костяшки пальцев, повредил кое-какую мебель и выкурил пачку сигарет.

Кит не явился на репетицию и опоздал на концерт. Когда охрана выволокла его на сцену, он не мог не только петь, но и стоять. На его фоне жирный диабетик Джо и обнюханный Френки казались прилизанными мальчиками церковного хора, а Тим, со своими выпученными глазами – непорочной Девой Марией. Добрые Стренжерсы отвели фронтмену роль клоуна и позволили таки раздолбить гитару о чей-то комбик, а добрые зрители не потребовали вернуть стоимость билетов.

Ничего сверхъестественного не случилось. Публика их ещё любила. Кит устраивал поклонников и шутом.

Откинув затылок на подголовник, Кит бездумно изучал сеть трещин на облезлой обивке Ситроена. В кармане джинсов зазвенел мобильный. Кит выгнул поясницу, потянулся и громко застонал. Пара голубей оставила капот, испуганно взмахнула крыльями, приземляясь на мусорный бак.

Кит оттёр тыльной стороной ладони пот над губой. Он больше не слышал ни мобильный, ни чаек. Боль ещё раз скрутила стопу до кости и отползла. Дрожащей рукой, Кит завёл двигатель. Не различая путь, врезался в поток автомобилей и надавил на газ здоровой ногой в гостиничном тапке. Он вспомнил, куда ехал.

Выгоревшие узкие улицы, внезапные тупики, знаки с односторонним движением...

Вцепившись в руль, Кит медленно продирался сквозь цветной праздник, бойкую торговлю и туристическое оживление. Чертыхаясь, непрерывно давил на клаксон. К тому времени когда, наконец, выехал из города, он дышал как паровоз и вспотел до боксёрских трусов.

Справа-слева потянулись белые дома пригорода и бюджетные отели. Дорога выровнялась и расширилась. За Антибом Кит съехал с трассы и втиснул автомобиль в крутой поворот. Серпантин зазмеился среди линялых олив и привёл к скрытому стеной кипарисов дому.

Кит натянул кепку, хлопнул расхлябанной дверью Ситроена. Грязно ругаясь, одной ногой допрыгал до увитого сиреневой глицинией забора. Проковыляв под носом рыжего сенбернара, разразившегося лаем в сетчатом вольере, окинул взглядом запертые ставни с бахромой облупленной краски. Дрожа от напряжения, он дважды стукнул кулаком в зелёную дверь.

В отличие от семейства Берри, которые всем выводком поселилось в лучшем отеле Канн, доктор Моррисон прятал репутацию и просроченные лицензии в зарослях деревьев и кустов на опасном склоне вдали от туристических маршрутов.

Заскрежетал замок, в глубине тёмного проёма блеснули очки. Кит не стал дожидаться, когда мужчина материализуется целиком. Он пнул дверь, ввалился в узкий коридор:

– Сделай что-нибудь!

Крякнувший от неожиданности доктор прикрыл вялый рот, кашлянул:

– Пойдём в кабинет, – он попытался подлезть спиной под руку. Но Кит дёрнул плечом. Сжав зубы, поскакал как одноногий кенгуру в комнату позади кухни. Моррисон засеменил вперёд, опустил жалюзи на окнах, выходящих во внутренний двор, и зажёг верхний свет.

Кит упал на табурет у заваленного бумагами стола. Сбросил тапок и примостил ступню поверх раскрытой папки, стянул носок с опухшей конечности.

Моррисон нахмурил кустистые брови и прощупал узловатыми пальцами кость. Кит взвыл от боли:

– Ну?!

– Когда появилась синюшность?

– Не помню!