Для Кита посторонние находились вне фокуса. Он с головой нырнул в подёрнутые истомой сверкающие глаза разнояйцовых самок, отражавших его похоть. Три тела свились в жаркое гнездо, срослись влажной кожей.
– Стоп! Снято! – взвыл режиссёр и с хрустом разогнул колени:
- Красавчики! Как сыграли, а! Мощно! Дико! Ради такого кадра, Крис, я готов пресмыкаться перед тобой всю свою дрянную жизнь! Ты мой, чёртов, идол! - заглянув в камеру оператора, он нетерпеливо показывал пальцами, чтобы тот перемотал запись назад.
Кит отключил голоса режиссёра. Он хотел наполнить пустой колодец влажной жизнью. Перехватив между поцелуями воздух, припомнил расположение гримёрной. Выпутал руки и сгрёб двойняшек в охапку. Спустил ступни на деревянный пол, припорошённый песком. Выпрямился с хихикающей ношей и пошатнулся.
Заскрипев зубами, Кит сдержал вопль. Боль вонзилась в щиколотку и вылезла через горло глухим рыком. Лоб взмок, руки мелко задрожали и ослабели. Сквозь красный туман Кит пялился как слепой в одинаковые лица.
Страсть отползла, скрючилось под животом горстью битого стекла. В горле остался вкус разлагающегося желания и приторность чужого дыхания. Кит неловко выпустил девушек из объятий. Медленно повернулся и скатился по ступенькам в песок.
Он уходил от освещённого павильона в темноту. В спину неслись разной степени возмущение, укоризненность и ярость. Многочасовое сексуальное напряжение взорвалось в сумеречное небо фейерверком мужицкого ржания.
Стараясь едва ступать на правую ногу, Кит брёл вдоль автострады. Вытянутая рука лишь отдалённо напоминала голосующий жест.
Часть 2 Глава 8
Воды Лазурного берега задушили в объятиях пронзительную синь небес, навевая мысли о стёртых днях.
Кит вспомнил, как мальчишкой неделю провалялся в постели с гриппом. Бабушка, такими же пронзительными, чуть близорукими глазами скользила по незнакомым русским буквам. Она читала сказки Пушкина. Кит внимательно слушал мелодичный голос. Он смутно угадывал смысл слов и представлял себя принцем в блестящих доспехах. Видел себя королём Артуром, владел магией Мерлина и мог исполнять желания.
Исполнил с тех пор хоть одно?
Неподалёку от набережной Круазет за мысом Палм-Бич, Кит остановил серый Ситроен Берлинго. Заглушил мотор и опустил стекла. Майский ветер пробежал по праздному бульвару, взвихрил юбки горожанок и внёс в салон запах выпечки с корицей и крики чаек.
Кит убрал с лица взъерошенные волосы, расстегнул толстовку. Вдохнув солёный воздух, задержал в груди. Он щурился и часто моргал от головной боли. Она отвлекала. Глядя сквозь звонкое, бело-синее побережье, пытался сосредоточиться.
Дьявольские колокола!
Перевёл взгляд на стрелки армейских часов. Забыл куда ехал? Или не хотел помнить? Один черт... Последнюю неделю рассеянность стала вторым "я". Кит забывал имена техников, названия улиц, расположение комнат, строки собственных песен.
На заключительном концерте, он не смог воспроизвести свою партию, ту, которую гонял почти ежедневно на протяжении восьми месяцев. Напрасно терзал инструмент, порвал струны, и в кровь изрезал пальцы. Гитарное соло забрал Стюарт. Остаток выступления Кит вяло попадал в ноты и мешал ему. Похудевший на двадцать два фунта, мучающийся язвой и астмой, латентный наркоман удивительно бодро отыграл вместо лидера, и сносно спел "Травлю".
Лучше, чем она заслуживала.
И много лучше, чем её исполнил бы немытый и нечёсаный, бросающийся на людей пьяный вокалист.
За час до выступления, Кит подрался с тур-менеджером. Недотёпа второй раз напортачил с отелями, вынуждая озверевшую от усталости и голода толпу скитаться в поисках жилища. Кит старался быть аккуратным и не портить ничье лицо. Но говнюк умудрился неудачно вляпаться в стену и расквасить нос. Он запачкал кровью ковёр и испортил все полотенца в небольшой студии.