Он заподозрил правильно. Я слишком боялась, что Роджер испугается и сбежит. В браке не должно быть секретов. Разве не об этом говорил мне Корнелиус? Но теперь все выглядит так, будто мои деньги были главным достоинством, привлекшим мужа.
Корнелиус продолжает:
— По моему мнению, Роджер Холлс был хитрым домашним тираном. Он выжидал, чтобы воспользоваться «неожиданным открытием» прошлого Элли и держать ее в ежовых рукавицах.
Я хочу возразить, но слишком ясно вспоминаю свою боль, когда муж «узнал» о Майкле от Шейлы.
— Ваш муж когда-нибудь применял к вам физическое насилие, миссис Холлс? — спрашивает мой адвокат.
— Нет. Нет, никогда, — отвечаю я со скамьи.
— А эмоциональное насилие?
— Да, наверно. Но я сама это позволяла. Я не чувствовала себя достойной иного обращения.
Затем выходит Джин, моя прежняя соседка. Она посылает мне теплый, добрый взгляд, от которого хочется плакать. Я этого не заслуживаю. Я закрываю глаза, но отчасти осознаю ее показания.
— Я чувствовала, что Элли беспокойная мать, когда она только переехала в нашу деревню, но, узнав ее получше, поняла почему. Муж контролировал ее и угнетал. — Она поджимает губы. — А еще он ей изменял. Однажды я видела, как он целовался с женщиной на парковке, и мучилась — говорить ли Элли. Сказала в конце концов. Он, естественно, все отрицал. — Ее тон становится жестче. — Такие люди очень хитры.
Двое в жюри кивают.
— И вот однажды как снег на голову явился ее отец. Он говорил о ней как-то так, что было понятно — когда-то он очень любил ее. А уж от детей глаз не мог оторвать. Он не один раз назвал Люка Майклом.
Я зажимаю уши руками. Я не могу больше ничего слушать.
Приходит время заключительных речей. Обвинение уже изобразило меня требовательной, невротичной, испорченной женщиной, чьи злые поступки оборвали жизнь ее младшего брата и мужа.
— Это женщина, которая убьет без колебаний, если не добьется своего другим путем!
Сейчас с речью выступает мой адвокат, Барбара.
— Я спрашиваю вас всех — стоит ли удивляться, что Элли Холлс потеряла рассудок, увидев то, что она приняла за своего утонувшего внука? Это психотравмирующая ситуация, в точности повторяющая трагическую смерть ее брата тридцать пять лет назад. Наверняка будет ошибкой обвинить эту женщину в «чистом и простом» убийстве. Я также хотела бы отметить, что в две тысячи пятнадцатом году «принудительный контроль», подобный тому, который осуществлял Роджер Холлс, стал считаться уголовным преступлением. Элли явно являлась его жертвой — сперва от своей мачехи, а затем и от мужа. Это следует иметь в виду, когда вы будете принимать решение.
Присяжные смотрят на меня с каменными лицами. Я понятия не имею, о чем они думают.
Меня отводят в камеру суда, пока присяжные решают мою судьбу. Самые разные мысли крутятся у меня в голове. Барбара уже предупреждала, что я вполне могу получить пожизненное. Я этого заслуживаю. Не надо было убивать Роджера. Теперь я буду за это расплачиваться. К тому времени, как я выйду, маленький Джош станет молодым мужчиной. Я потеряю его детство. И он не захочет иметь со мной никаких дел. Я разрушила ту самую семью, за которую цеплялась зубами и когтями.
Наконец меня снова сопровождают в зал.