— Вот, пирожков вам настряпала в дорогу, — протянула она Гордею самый настоящий туесок, какой я видела только на картинках.

— Не стоило, теть Маш…

— Бери, когда дают, — сунула она туесок ему в руки. — Знаю я, что при деньгах ты. Но домашнее получше будет. Подкрепитесь в дороге. Я там и компоту налила.

— Спасибо, теть Маш, — принял он поклажу и опустил на пол, рядом с сумкой. — Пойду, попрощаюсь…

С этими словами Гордей ушел, и я решила, что старушка последует за ним. Но она, напротив, приблизилась ко мне, сидящей на топчане, и опустилась рядом.

— Держись, девочка, — сжала она мою руку, безвольно покоящуюся на покрывале. — Серьезные испытания выпали на твою долю. Сможешь ли преодолеть их, то мне не ведомо. Но помощник у тебя сильный… Ты, главное, впусти его в свою жизнь, не артачься. Ведь он свою уже посвятил тебе, — посмотрела она на меня по-старчески подслеповатыми и мудрыми глазами.

Не могла сказать, что понимала ту мысль, что пыталась донести до меня старушка. Как я могу помешать кому-то вторгаться в мою жизнь, если не понимаю, что происходит с этой жизнью, если все перевернулось с ног на голову в один момент?

— Не мне тебе давать советы, — вздохнула тетя Маша, — потому как сама так и не узнала жизни, но Гордейку я успела изучить неплохо. Суровый он медведь, даже злой. Запутавшийся по жизни и несчастный потому. Кто знает, может ласка ему нужна?.. Ласка — она ведь глыбы льда топит. Вижу, что боишься ты его, не подпускаешь близко, но подумай над моими словами.

Старушка встала и поковыляла к двери, а там обернулась, перекрестила меня и произнесла:

— Да поможет тебе Господь, доченька!

Так я и не ответила ей ничего, и от ее слов стало мне еще грустнее. Не Гордей запутавшийся по жизни, а я. Он хоть примерно знает, что будет делать дальше. Я же сейчас чувствовала себя щепкой, брошенной в воду и плывущей по течению.

Вскоре вернулся Гордей, взял наши вещи, и мы отправились в путь. В последний раз я оглянулась на сарай, окинула взором добротный дом отшельников и отчетливо поняла, что сюда больше не вернусь никогда. И этот этап моей жизни подошел к концу. Не только тут, в лесу, но и в поселке, где прошла вся моя жизнь.

— Давай пройдем через поселок, — попросила я, поддаваясь внезапному порыву. До этого Гордей сообщил, что мы лесом выйдем на трассу, а там поймаем попутку до города.

— Тебе нельзя появляться в поселке, ты же знаешь, — удивленно вскинул он брови.

— Меня никто не увидит, — короткое заклинание слетело с губ. — Посмотри на меня…

Гордей оглянулся и хмыкнул.

— Я слышу, как ты дышишь и чувствую, как пахнешь, — остановился он и повернулся ко мне невидимой с улыбкой на губах.

От неожиданности врезалась ему в грудь. И отпрянуть он мне не дал, поймав за плечи, а потом на ощупь переместив ладони к лицу, захватывая его в горячий плен. Не знаю почему, но мне было так приятно разглядывать его улыбающееся лицо. Может потому, что улыбка его так редко трогала. А сейчас даже суровая складка между бровей разгладилась, а в уголках глаз, напротив, собрались лучики морщинок. И они делали лицо Гордея каким-то добрым и ласковым.

— Ни разу еще не целовал невидимку, — склонился он к моим губам и накрыл их своими. И снова мне не захотелось отталкивать его. Я приняла поцелуй, как обещание о надежной защите, несокрушимой опоре, крепком плече… Теперь я лучше поняла смысл слов Марии. Если бы рядом не оказался Гордей, не знаю, была бы я сейчас жива. Наверное, уже бы присоединилась к миру духов.

— Спасибо! — прошептала я, когда он прервал поцелуй. В это короткое слово я вложила все, что чувствовала сейчас.