Петя шёл позади, говоря мне нужные направления, чтобы я не сбивался с курса.

– Давай побыстрее, – недовольно буркнул Петя, и толкнул меня в спину. Я пробежал пару шагов, и упал. Ноги были неуправляемыми, ватными.

– Чего разлегся? Вставай! – Петя подошел, и больно пнул меня по ступне. – Быстрее!

– «Мудак ты, Петя», – подумал я, не осмелившись сказать это вслух.

Это было не попыткой сэкономить время, это было обычным издевательством. Петя знал, что я не могу быстро двигаться, но торопил и грубо настаивал на этом, что бы морально меня подавить. Он хотел сделать из меня жертву, и ему это удалось. Я не знал, куда попал, не знал, что со мной будут делать и не знал, что ещё выкинет Петя. Я был готов вывернуться наизнанку, лишь бы он больше не трогал меня, лишь бы он исчез из поля зрения, и я перестал бы его слышать. В груди защемило. Мой взгляд жадно коснулся автомата Пети, я представил, как держу Петю на прицеле, и он молит меня о пощаде. Фантазия быстро развеялась, когда Петя схватил меня за шкирку и начал отрывать от пола.

– Не трогай меня, скотина! – Рявкнул я, и, дернувшись, снова повалился на холодный бетон. – Сам встану!

Я старался не отмалчиваться и огрызаться. Это было способно хоть как-то сохранить моё достоинство в глазах остальных. Но нужно ли мне достоинство в их глазах? Кто они мне? И когда я увижу их снова? Наверное, никогда, и достоинство моё им, наверное, никуда ни впёрлось. Я встал, и послушно побрёл в сторону ворот, куда тычками меня направлял Петя. Когда мы подошли ближе к вливающейся внутрь колонне машин, я постарался заглянуть в решетчатый кузов одной из них. Там, вывалившись из-под брезента, с края кузова свисала драколнья лапа. Я наблюдал за ней, как завороженный, пока Петя очередной раз не ткнул меня дулом автомата. Я нахмурил брови, и снова подчинился.

Видимо, это пункт, похожий на тот, из которого я сбежал. Я окинул взглядом колонну, и под каждым брезентом находилось нечто, по форме и размерам напоминающее дракона, и шло тут, по меньшей мере, больше сотни машин.

Грузовики ехали по чреву длинного, хорошо освещённого туннеля, и не было видно, куда он ведет. Машины одна за другой скрывались за поворотом, уезжая в неизвестность. Мы с Петей прошли несколько длинных коридоров, разделёнными небольшими и толстыми люками. За каждым из них находились отдельные части, в целом составляющие пункт оперативной выдачи оружия и обмундирования. За первым я увидел решетчатое окно, за которым сонно сидел человек, записывая что-то в свой журнал, а за ним стояло множество металлических стендов с автоматами. За вторым разного рода обвесы, дорожные сумки с вещмешками и противогазами. За третьим была пара металлических дверей, из-за которых до слуха доносились неразборчивые слова и обрывки фраз. Вскоре мы пришли к толстым воротам, по виду напоминающим двери в банковское хранилище, и Петя снова ткнул меня автоматом в спину, скомандовав:

– К стене!

Я растерялся. К какой стене? С какой стороны? Куда нужно прижаться, что бы он, наконец, закинул меня в это хранилище, и исчез? Почувствовав моё замешательство, Петя сильно толкнул меня в нужную сторону. Я не в силах был вытянуть вперед руки, и инерции толчка хватило для того, что бы донести меня до стены. В глазах потемнело, и перед взглядом снова замельтешили звездочки, предзнаменуя скорое падение. Ото лба и до самых пяток прокатилась волна боли, и я почувствовал, как теряю равновесие. Моё падение прервали, схватив меня, и кто-то силой поставил меня на ноги.

– Что, немощный что-ли?! – Раздраженно сказал Петя, и выругался. – Остановиться не мог?!

По лбу потекла кровь, и она пыталась пробиться сквозь закрытые веки. Петя пытался пытался стереть кровь с моего лица, но каждым движением только усугублял ситуацию. Я чувствовал, как мокнут щеки.

– Ну твою мать! – Петя взял меня под руку, и потянул в сторону люка. – Только не вздумай подохнуть! Сейчас я тебе врача приведу!

Я не открывал глаз, мне не хотелось их открывать. Мне казалось, что как только я подниму веки, глазные яблоки утонут в крови, идущей из разбитого лба. Пол дрогнул, и массивный люк покатился в сторону, судя по звукам. На миг мне послышалось, что из щели, появившейся после того, как люк приоткрылся, доносился гул из человеческих голосов. Меня завели внутрь, с натужным, старческим скрипом открылась какая-то дверь, и Петя усадил меня на жесткую поверхность.

– Сиди, не ложись.

Петя вышел, замкнув за собой дверь, и слух на какое-то время стал моим зрением. До ушей доносились шорохи и едва уловимые движения. Казалось, за мной наблюдает несколько любопытных глаз. Меня поражала человеческая интуиция. Вот, я не вижу, могу только слышать, но всё равно ощущаю, что за мной кто-то наблюдает. По звукам можно определить, присутствует ли в комнате кто-то, кроме тебя, но выяснить, смотрят ли он на тебя – невозможно. А может, и возможно?

Мозг всеми силами пытался отвлечь моё внимание от того, что мне предстоит пережить. Сквозь плотную завесу мыслей о человеческом чутье пробивались кусочки воображаемого взора, на котором виднелись отрывки неприятных картин моего предполагаемого будущего. И к тому же, будущего, которое не должно быть моим. Это будущее Шона, которое я, против своей воли вынужден с ним разделить. Формально для меня всё уже кончено. «Я» валялся в горах с надкусанной глоткой, и ничего не хотел. Не мог хотеть.

– «Шон, почему ты притих? Где остроумные комментарии и подсказки?» – подумал я, взывая к хозяину тела. – «Что Крис хочет с тобой сделать?»

– «Крис хочет пустить меня в расход. Я ему больше не нужен».