— Ты совсем ненормальный? Зачем ты приперся? Я не хочу тебя не видеть, не слышать, — хватаюсь за ручку, собираясь зайти в квартиру, но эта сволочь хватает меня за локоть, принуждая обернуться.
— Не трогай меня, не трогай, — шиплю я и одергиваю руку, — не смей прикасаться своими грязными руками.
— Саша, прости. Саш, выслушай меня, пожалуйста, — стонет Филатов.
Я принципиально не смотрю ему в лицо, не хочу видеть его лживые, наглые глаза.
— Убирайся.
— Я никуда не уйду, слышишь.
— Разговор окончен, с меня хватит, — вновь берусь за ручку и открываю дверь, но Филатов удерживает ее своей огромной медвежьей лапой.
— Я не дам тебе спать. Если ты уйдешь, я буду всю ночь долбить в дверь, пока не откроешь и не поговоришь со мной.
— Ты пугаешь ребенка, — хнычу я.
У меня не хватает сил вести с ним словесную борьбу, я хочу домой, чтобы не видеть и не слышать его.
— Шумахер дома? А разве…
— Дома, вместе с бабушкой, — толкаю его в грудь, — и если сейчас я не зайду домой, мама вызовет полицию. Так что отвали от меня.
Максим одной рукой перехватывает мои кисти и зажимает их за спиной, а другой притягивает к себе и утыкает носом в свою грудь. Я чувствую, как долбит его сердце и с каким невыносимым давлением перекачивает его отравленную кровь. Чувствую, какой он горячий, вдыхаю его запах, от которого буквально сходила с ума, перемешанный с запахом алкоголя. Позволяю себе лишь на секунду прикрыть глаза и утонуть в таком родном и любимом аромате.
— Уходи, пожалуйста, — устало шепчу я, — ненавижу. Я тебя ненавижу.
— Я никуда не уйду, — так же тихо шепчет на ушко Максим, обдавая горячим воздухом, — не уйду, слышишь? Буду сидеть здесь, под дверью, пока не простишь.
Это невыносимо. Я совершенно измотана и выжата. Сейчас кроме равнодушия и отстраненности я не чувствую ничего. НИЧЕГО.
— Делай, что хочешь. Мне все равно. Отпусти меня, — вырываюсь и его адского плена.
— Никогда больше не отпущу, — сильнее сжимает меня.
У меня не остаётся другого выхода. Глубоко делаю вдох, закрываю глаза и нажимаю спусковой клапан перцовника.
54