Саша переоделась в домашний сарафан, ее волосы заплетены в косу и намотаны на макушке точно блин. В этом цветастом сарафане и блином на голове моя Веснушка похожа на украинскую дивчину, только венка из одуванчиков не хватает и букета из пшеничных колосьев. И тут происходит очередной парадокс: у меня встает! У меня, блть, встает, на девчонку практически в монашеском облике, и эти открытые ключицы, белые носочки на ногах и сарафан в подсолнухах меня заводят похлеще самого откровенного наряда. Как я смогу начать разговор, когда в штанах давит и жмет? Я смертельно соскучился.

Я два дня ее не видел, был занят новой работой, но мне кажется, что целую вечность.

Я хочу мою летнюю девочку. Себе, для себя, под собой…Как я вообще мог подумать, что эта маленькая, худенькая летняя девочка могла притворяться? Каким же я был идиотом и слепцом. Поддавшись черной ревности, не увидел самого главного, настоящего, важного.

Мы сидим за кухонным столом, передо мной стоит чашка с домашним компотом и пиала с вафлями. Саша сидит ровно, с прямой вытянутой спиной, сцепив руки в замок и ждет, когда я начну говорить, но я не знаю, с чего начать. И она мне в этом нисколько не помогает: мне, кажется, она сейчас скажет: «Ну рассказывайте, пациент, что вас беспокоит?».

Пожалуй, стоит начать с извинений…

А потом слова льются из меня горной беспокойной рекой. Я, человек, который в принципе не многословен, изливаю душу и всё, что копилось во мне годами, не стесняясь, не скрывая, не утаивая ни одного момента моей жизни. Мне за что-то стыдно, за что-то больно, где-то обидно, а в чем-то приятно и гордо. Я всё это рассказываю не психологу, а человеку, которого люблю и которому всецело доверяю.

Выдыхаю и делаю большой глоток компота.

У меня пересохло в горле, и, кажется, натерлась мозоль на языке от того, сколько я говорил. Поднимаю глаза на Сашу и всматриваюсь в ее лицо. Оно точно такое же, каким было в начале. За все время моего длительного рассказа, на ее лице не прошмыгнуло ни одной эмоции: только на мгновение я заметил, как микроскопически дернулась ее бровь на словах «ревность» и «любовница», как слегка сморщился ее лобик во время рассказа о детстве, как глубоко вздохнула, услышав об аварии брата.

Я не могу считать ее реакцию. И она молчит. Либо это профессиональное- скрывать эмоции, либо она находится в дичайшем шоке от услышанного. И мне, если честно, становится стремно: возможно мне уже выставлен неутешающий диагноз, и она оттесняет момент мне об этом сообщить, возможно, я — будущий клиент «Палаты № 6».*

— Ты серьезно считал, что я встречаюсь с вами двумя? — отмирает Саша и округляет глаза. Наконец-то она выходит из образа психотерапевта и возвращается в мою рыжую Ведьму.

— А что я мог подумать, когда нашел записку брата с признаниями в любви? А его подарки? Скажешь не было?

* «Палата № 6» — повесть А.П. Чехова. Шестая палата-палата для душевнобольных.

— Ты рылся в моих вещах? — вскрикивает моя Ведьма? — Откуда ты знаешь про записку?

— Случайно нашел, она выпала из твоего кармана.

— Бред какой-то, — качает головой Саша. Согласен, малышка, звучит по-идиотски, — ну допустим. А подарки?

— Коллекционная книга. Знаешь, такими подарками не разбрасываются. Такие подарки дарят близким людям.

— Знаешь, Филатов, иногда ты бываешь настоящим придурком, — хоть это и правда, но меня задевают ее слова, — во-первых, книга была, соглашусь, и она-единственный подарок, который я приняла от Данилы, всё. Да ты сам вслушайся, Макс! Книга! Мне подарили КНИГУ! Господи, да если бы мне нужны были деньги вашей семьи, вряд ли бы я раскручивала твоего брата на книгу. Я бы попросила что-нибудь… — Сашка игриво задумывается, прикладывая указательный пальчик к уголку своих красивых губ, — ну, не знаю даже, — разводит руками малышка, — видишь, я даже не знаю, что можно просить у обеспеченного мужчины! — хохочет Сашка.

Мне и самому смешно и печально. Печально от своей тупости.

— И потом, а почему, собственно, мне нельзя подарить подарок? Не как любовнице, а как другу, человеку в знак благодарности и уважения? Разве я не заслуживаю?

Еще как заслуживаешь, только я, глупец, этого не замечал.