Он продолжал хохотать, а я, посмотрев, как медленно, по частям исчезает город, словно бы разворачиваясь к нам тыльной стороной сопки, на которой он разместился, почувствовал облегчение. Можно работать. Не укачает.
Благодарный Геннадию за избавление от угнетавших меня мыслей, я спросил:
— Как твои нервы, Порфирич?
— О чем ты говоришь? Слава богу, плывем. Остальное — не в счет.
Мужчин определили в шестиместный матросский кубрик. Нине Марковой досталась каюта старшего помощника командира. Старпом, еще до выхода в океан, принял ночную вахту на мостике.
С палубой кубрик соединялся отвесным металлическим трапом. Перед тем как спуститься вниз, мы побросали туда мешки со спальниками. При этом много топали и громко переговаривались.
В кубрике, напоминавшем глубокий с отрубленным носам утюг, стояли узкие двухъярусные кровати. Места в тупичке, подальше от входа, были заняты. Один из наших нежданных попутчиков спал, повернувшись спиной к свету и укрывшись так, что виднелась только седая макушка. На верхней койке поверх одеяла лежал в галифе и нательной сорочке крупный мужчина лет тридцати четырех. При нашем появлении он приподнялся, ткнул подушку ближе к краю, и, облокотившись на нее, с нарочитой командирской строгостью выговорил:
— Всего четверо — и такой галдеж с бомбежкой устроили.
Геннадий извинился:
— Предполагалось, что мы будем одни.
— Претензий не имею. Это даже к лучшему. Так-то я бы уснул, — военный свесился с кровати, посмотрел на того, кто лежал внизу. — Подполковник уже отбыл. Устали чертовски, на корабль прямо с самолета. А мне хотелось на вулканологов посмотреть.
— И убедились: ничего особенного.
— Нормальные ребята. Но меня интересует ваша профессия. В чем ее смысл? Вы что-нибудь ищите? Например, золото или руду?
— Вы новичок, наверно? — спросил, в свою очередь, Геннадий.
— Угадали. Из Средней Азии переводом на Курилы.
— Чего же не угадать. Здешним пограничникам мы уже давно глаза намозолили. Ну, а насчет нашей работы… Поиск — это дело практической геологии. Мы наблюдаем динамику извержений, берем пробы газов и образцы пород. Потом обрабатываем в лабораториях.
— А кому или, вернее, для чего это надо?
Геннадий чуть слышно вздохнул. Постель была готова, ему хотелось скорее лечь и уснуть — канительный день вымотал до предела. Но деликатность взяла верх. Он влез под одеяло, поворочавшись, устроился, как было ему удобнее, и уже после того сказал:
— Ладно, поговорим, кому и для чего это надо. Только давайте выключим свет.