Рязанов — начальник промысловой разведки Камчатрыбпрома, отдавший распоряжение капитану траулера «Кедровый» с помощью имевшихся на борту аппаратов обследовать морское дно в районе предполагаемого подводного извержения. «Кедровый» — поисковое судно, предназначенное для разведки промысловых скоплений рыбы. Задание поработать на вулканологов экипаж получил перед выходом в южно-курильскую сайровую экспедицию.
Рязанов ждал, и как только мы поздоровались, включил радиотелефон:
— Пятьдесят четвертый, пятьдесят четвертый!.. Выходи на связь.
Поисковик нашелся быстро, но докладывал невесело.
— Ну, что, Павел Александрович, обрадовать нечем… Нечем обрадовать. Погода на пределе, норд-ост шесть баллов. Крупная зыбь… Ну, что еще… Обошли всю зону. Что там делается — не видно. Дым, тучи…
Рязанов нажал кнопку переключателя.
— А как дела с поиском подводного центра извержения?
— Ну, как… Грунты записываю. Пока ничего похожего.
— Какое у тебя решение?
Пятьдесят четвертый временно замолчал. Твердого решения на данный момент у него не было. Включившись снова, он с мольбой в голосе сказал:
— На сайру пора, Павел Александрович. Время уходит.
— Знаю. Но как же мы с тобой вулканологов бросим?
— А что делать, что делать… Обрадовать их все равно нечем. Сегодня еще буду записывать, а завтра… Ну, что же мне остается?.. Найду не найду — буду сниматься.
Выборочная запись на эхолот грунта морского дна, температурные замеры воды, сделанные экипажем траулера «Кедровый», так же, как съемки с воздуха, не подтвердили версии о подводном извержении.
Когда первая сводная группа, в которую вошли представители многих лабораторий, обосновалась на острове и с нею наладилась устойчивая связь, Геннадий вернулся к нашему разговору:
— Можешь собираться. Только так: очередная оказия будет дней через пять. Повезут часть снаряжения, кое-кого из наших и московских киношников. Ты не рвись. Поедешь со мной, попозже.
А через день вдруг сообщил:
— Придется еще потерпеть. Улетаю в Москву, оттуда — в Киев.
Со дня разговора с заместителем редактора прошло почти двадцать дней. Мою командировку не отменили только потому, что зам никогда не отказывался от своих решений. «Слабонервные» давно не звонили, а он каждый день приветствовал меня все тем же вопросом: «Ну так что мы скажем народу?..»
— Геннадий Порфирьевич, что я скажу начальству?