Милый, добрый мой Айболит, разве ты поймешь? При том, что ты очень хорошо понимаешь женщин, но такое тебе недоступно. Слишком ты далек от этого всего. Тем более, что ты, доктор, заядлый атеист. И для тебя монастырь всего лишь учебник истории.
– Просто хорошо выспалась, в монастыре так тихо и спокойно!
Айболит
Нет, с ней явно что-то не так. Он пытался понять что, но не мог. Нервная, вся издерганная, она вдруг словно расправила крылья. Из забитого жизнью и болью подранка Маша за одну ночь превратилась в сильную и красивую птицу. Как такое возможно?
Через час автобус затормозил возле пропускного пункта "Мост Алленби" на границе Израиля и Иордании. Многие паломники успели задремать, но проснулись от громких ругательств водителя.
– За что ты наказываешь меня, Аллах? – кричал водитель и бил по рулю.
Пропускной пункт был забит транспортом.
– Мда, это надолго, – повернулся к Маше и Айболиту сидящий впереди мужчина лет тридцати пяти с окладистой бородой и большим крестом на шее. – Что-то сегодня вообще белый пушной зверь. Прости меня, господи, за нехорошие слова и очень матерные мысли! – он перекрестился.
Айболит едва сдержал улыбку. Мужчин в автобусе было мало. Поэтому бородач резко выделялся на общем фоне. Здоровяк с красным лицом, огненной шевелюрой и огромными руками, он больше походил на братка, чем на паломника.
– Я – Колян, кстати, – мужчина пригладил рыжую бороду, похожую на щетку.
– Я – Иван, а моя невеста – Марья, – ответил Айболит.
– Серьезно? – рассмеялся Колян. – Иван да Марья? Прикольно!
– А вы что не в первый раз? – спросила Маша.
– В третий, – кивнул бородач. – Грехов на мне много. Две отсидки по малолетке. Ну а когда откинулся, решил все начать заново. Женился, детишек забацал. Жена у меня хорошая, но очень, верующая. Я ее обманул. Не знала она, что я из сидельцев. Как узнала, так развестись решила. Я и так просил, и эдак. Дети, говорю, ну куда разбегаться? Она к батюшке своему пошла. А тот и говорит: "Пусть Колян грехи замаливает". Ну вот мотаюсь по святым местам. В Иерусалим с Иорданией третий раз уже приезжаю.
– Никак не отпускают грехи? – сочувственно спросил Айболит.
– Да не то чтобы. Просто каждый раз как сволочь вижу, что не понятиям себя ведёт, так морду и бью. Ну и батюшка меня опять на круг отправляет. Три набитых морды – три круга паломничества. Прости, Господи! – он снова широко перекрестился.
Айболит закрыл лицо рукой, изображая, что трет глаза. Неудобно же смеяться человеку в лицо! И вдруг Маша схватила его за руку и шепнула:
– Ваня, пригнись! – она сползла с кресла.
Не задавая никаких вопросов, Айболит пригнулся и только тогда шепотом спросил:
– В чем дело?