– Ну кулон в виде раскрытой ладони с глазом посередине. Тетке моей Раисе такой привозили из Израиля. На удачу. Это самый известный на Востоке символ, талисман от сглаза и порчи.
– А парень смуглый был? – Кнаан расхохотался.
– Да. А что?
– Ну понятно. Из восточных общин. Те евреи, которые приехали из Северной Африки и Ближнего Востока, там жили среди арабов, в основном. Ну и нахватались от местного населения суеверий. Главное суеверие, что хамса защищает от дурного глаза и от бесов. Поэтому на ней и нарисован глаз. Хамса по-арабски – пятерня, ладонь или цифра "пять". Когда человек пугается, он что делает? Выставляет вперед раскрытую ладонь. Поэтому люди верят, что если показать бесам ладонь с нарисованным на ней глазом, то они сбегут. Потому что синий глаз может даже чертей одолеть. А синий он, так как в мусульманских странах никогда голубоглазых людей не было, пока туда не пришли европейцы. Их голубые глаза арабов пугали просто до икоты. Люди ведь всегда боятся всего нового и непонятного. Вот они и подумали, что голубые глаза – признак чертовщины и колдовства. И поэтому такой синий колдовской глаз – лучшее средство от нечистой силы.
– По принципу: подобное лечится подобным? – рассмеялся Айболит.
– Ну да, – хмыкнул Кнаан. – Вот он тебя, Маша, и принял за "маджнуну", то есть одержимую бесами. А демон с тебя может на него перескочить. Поэтому парень хамсу и целовал. Защиты и помощи просил. Значит, ты была очень убедительна. Кстати, можешь живот снять.
Я приподняла платье и с облечением расстегнула липучки на силиконовом животе.
– Убедительна – это не то слово, – засмеялся Айболит. – Даже я на минуту поверил. Как у тебя так вышло?
– Старалась, – уткнувшись в прохладное стекло машины разгорячённым лбом, я закрыла глаза.
Не хотелось ему объяснять, что в этот момент видела только искаженное от злобы лицо Амира. Поэтому и сыграла на "Оскара".
– Видите вон ту колокольню? – Кнаан показал на часовню, которая располагалась на высокой горе и поэтому возвышалась над городом. – Ее называют "Русской свечой". Это Елеонский Вознесенский женский монастырь на вершине Елеонской горы. Многие христиане называют ее Масличной. И нам туда.
Скорая остановилась возле ограды монастыря. Навстречу нам вышла высокая пожилая женщина в черной одежде монахини. Лицо обрамлял черный платок, но даже он не мог приглушить мягкий свет ее голубых глаз. Я невольно засмотрелась.
– Удачи, ребята! – Кнаан помахал нам, посигналил на прощание и уехал.
– Я – матушка Феофания, – представилась монахиня.
Мы с Айболитом поклонились.
– Настоятельница уехала по делам на несколько дней. Я вместо нее. Вы проходите. И ничего не бойтесь. Здесь вы в полной безопасности. Мы хоть и находимся в Израиле, но это территория Русской Православной церкви. Сюда не может попасть ни полиция, ни армия, ни служба безопасности. Нужны специальные разрешения.
– Но получить эти разрешения все же можно? – спросил Айболит.
– Можно, но сложно. Мы всячески помогаем тем, кто бежит от несправедливости и ищет помощи. Поэтому пока они получают разрешения, наших гостей и след простывает, – рассмеялась она.
Мы зашли в тенистый сад и меня сразу отпустили все тревоги и беды. Здесь было так хорошо! Пряно и сладко пахло кипарисами. Белые здания, шёпот деревьев и покой. Боже, какая же я дура! Вот куда мне нужно было бежать из Москвы. В монастырь подальше от столицы.
– Мы сейчас вас разместим в жилом комплексе, – матушка Феофания шла неторопливо и говорила тоже размеренно, без суеты. – Приведите себя в порядок и сразу идите в трапезную. Сейчас как раз время ужина.