– Отойдите от машины, я сказал! – Айболит повысил голос.

Амос вдруг улыбнулся и сунул руку в карман. Маша взвизгнула. Айболит отпустил педаль тормоза. Машина двинулась с места. Амос отскочил назад, ударился о свой грузовичок и вытащил руку из кармана. Он приложил ее к стеклу и Айболит резко затормозил. В его натруженной смуглой руке ярко блестел серебром брелок с большими, широко раскрытыми крыльями.

Айболит  облегченно выдохнул, открыл дверь и выскочил из машины.

– Сильно ударились? – забеспокоился он. – Дайте смотрю.

– Да все в порядке, – отмахнулся Амос. – В первый раз, что ли? Я весь разбитый и перебитый. Ничего страшного. Не девочка. Замуж не выходить.

– Почему вы сразу не сказали? Вас кто-то прислал? – Маша бегом обогнула машину и подбежала к мужчинам.

– Никто меня не присылал, – покачал головой Амос. – Просто пытался вашу машину завести и увидел знакомый символ. И понял, что вам помощь нужна.

– А если мы сами помогаем? Почему вы решили, что  мы в ней  нуждаемся?– в Маше вдруг некстати проснулся следователь.

– Я тебе потом расскажу, когда ко мне домой приедем. Посреди дороги как-то неудобно. Поезжайте за мной, ребята.

Дом Амоса прятался среди роскошных виноградников. Ворота распахнулись, две машины въехали на широкую аллею, которая вела к дому. Сложенный из белого известняка, он был по всему периметру окружен деревянной верандой. Из дома вышла женщина лет шестидесяти. Невысокая, крепко скроенная, она была одета в клетчатый сарафан до колен.  Смуглые покатые плечи блестели на солнце. Крепкие, очень смуглые, слегка кривоватые ноги были босы. Она спустилась с крыльца и поздоровалась:

– Шалом!

– Шалом! – дружно ответили все трое.

Женщина что-то гортанно произнесла на иврите, обращаясь к Амосу.

– По-английски, Далия, по-английски, наши гости не  понимают на иврите.

– Я говорю: откуда ты привёз мне таких молодых красавцев, старый хулиган? – улыбнулась женщина.

– Вот те на! Опять недовольна! – нарочито нахмурился Амос. – Один приезжаю – плохо. С гостями приезжаю – тоже плохо. Эта женщина сама не знает, чего хочет! – он обнял ее и поцеловал в макушку, прикрытую белой косынкой.

– Эй! При людях! Как не стыдно! Тьфу на тебя! – она густо покраснела.

– Она у меня застенчивая, – подмигнул Амос. – Ее зовут Далия. И она моя жена.

– Вот позорник! – она оттолкнула его. – Жена! Мы же в раввинате не были. Так живем.

– А мне не нужно, чтобы  ребе с бородой, как у Санта-Клауса и с пейсес до бейсес, давал разрешение называть тебя женой, понятно? А теперь принимай гостей.