Она обернулась. Верблюжонок ткнулся носом ей в ладони и потянул зубами пакет.

– Ах ты, мой хороший! Бедненький! Тебя ударили, – Маша погладила белую плюшевую мордочку, бока и поцеловала его в нос.

Верблюжонок потерся головой о ее руку. Его мать неспешно подошла к ним и  подтолкнула своего ребенка к Маше.

– Смотри, Ваня, она разрешает! – улыбнулась Маша. – Какая умница! Сразу видит, кто ее малышу друг, а кто враг! Ешь давай, – она открыла пакет и принялась скармливать верблюжонку печенье.

Они ехали по пустынной местности. Дорога петляла между желтым, выгоревшим на солнце кустарником и песчаными холмами. Маша уткнулась носом в стекло и тоскливо смотрела на унылые окрестности.

Маленькая сгорбленная старушка. Глаза потухшие. Устала, почва выбита из-под ног. Ему захотелось остановить машину, прижать ее к себе и зацеловать. Всю! Она так близко. Впервые за все время! Но вместе с тем так далеко! Его руки помнили ее всю. Гладкую кожу, худые ключицы, шелковистые волосы. Какая же это мука: всё помнить и понимать, что вряд ли сможешь почувствовать это еще раз. Потому что между ними незримой тенью стоит та ночь, когда он был с Дарьей.

Можно, конечно, просто промолчать и ничего ей не говорить. Но это будет нечестно. Она сейчас от него зависит. И если он ее обманет, что получится, что от одного деспота она сбежала, а другой сразу же воспользовался ситуацией. Спаситель хренов! Нельзя! И точка! Она сама должна к тебе потянуться, если захочет. А ты, Айболит, просто выпустил птичку из клетки. Но вернётся ли она к тебе потом?

Когда нет выбора, то любой, кто слово доброе скажет, уже кажется лучшим на свете. А когда он есть, этот выбор? Да и сможет ли она простить Дарью? А смог бы ты? Наверное, да. Потому что он – мужчина. И потому что он – дамский доктор.

Чего ты только не слышал в своей богатой практике! Много всего. И давно понял, что мужчины крайне редко понимают своих женщин. И не понимают главного: женщины  живут в своём собственном времени, где нет вчера и завтра, есть только сегодня и сейчас. Привет тебе, Эйнштейн, от доктора Айболита! В ухо можешь засунуть себе свою теорию относительности. И туда же запихать время и пространство. Вы, девочки, всё это освоили еще до него, до Эйнштейна, просто лень было записывать и проталкивать. Мужик может за вас бороться, убиваться. Луну с неба достать, звезду из дальней галактики под ноги бросить. Но стоит мужику один раз ошибиться сегодня, и вы сразу забываете всего его предыдущие подвиги за вчера и позавчера.

Машина поднялась на холм. Айболит облегчённо выдохнул. Внизу показался поселок. От силы двадцать или тридцать домов, окруженных виноградниками.

– Предлагаю остановиться и выпить кофе, – Айболит на секунду отвлекся от дороги и посмотрел на Машу.

– Ваня, впереди! – крикнула она.

Он едва успел надавить на тормоза. Прямо посреди дороги стояли несколько упитанных овец, равнодушно глядя на машину.

– Да чтоб вас! – Айболит с досады хлопнул по рулю.

Он вышел, топнул, хлопнул себя по бедрам и крикнул:

– Пошли вон!

Овцы продолжали смотреть на него, демонстрируя полное безразличие. Айболит вернулся к машине и взял пакет, который им дала Фатьма.

– Может, они тоже печенье любят? – он открыл пакет.

– Они же не верблюды, – улыбнулась Маша.

В ее глазах вдруг вспыхнули озорные искорки. Айболит невольно залюбовался. Он готов был расцеловать этих овечек, которые сумели растормошить совсем поникшую Машу.