– Да ладно, – улыбнулся Амос. – У меня глаз наметанный. Я всю жизнь прослужил в ШАБАКе – внутренней безопасности. Сразу отличаю, кто прячется. А вас так на раз вычислил. Во-первых, печенье, которое вы бросили овечкам, умеет печь только Фатьма, жена шейха. Я его лет тридцать знаю. Во-вторых, двое русских, не говорящих на иврите, вдали от туристических маршрутов, без гида, зато на машине с номерами офицера полиции. А еще лица не загорелые и не обветренные, хотя ехали от бедуинов. Значит, на верблюдах по пустыне не катались. А сидели под тентом или в помещении. То есть, внутри поселка. Потому что снаружи бедуины изображают средневековой уклад для туристов. И в шатре вы бы за полдня обгорели. Там ветер из пустыни дует, как горячий фен.
– С ума сойти! – поразился Айболит. – Ну вы, конечно, профи. Надеюсь только, что те, кто нас ищет, разбираются во всем этом хуже вас.
– Если они молодые, то можешь не сомневаться, – подтвердил Амос. – Они же сегодня все с телефонами, компьютерами, а глаза у них… филь тыззы, извините за выражение. В заднице, то есть, как говорят по-арабски.
– От горской родни бежим, – Айболит взял Машу за руку. – Ее хотят замуж выдать. Второй женой взять, чтобы родила ребёнка вместо первой бесплодной.
– Горские? – удивлённо спросил Амос. – А девушка не похожа на горскую. Больше на русскую.
– Я половинка, – сказала Маша. – И всё сложно.
– Я так и понял, – ответил Амос.
Снаружи, из-за ворот раздался звук клаксона. Кто-то отчаянно сигналил.
– А вот и мой друг с тягачом подъехал. – Сейчас машину заберет, а завтра будет, как новая. Иван, пойдем со мной, – Амос поднялся из-за стола.
Маша
– А мы с тобой кофе выпьем со сладеньким, пока мужчины возятся со своими железками, – Далия поставила на стол поднос с кофейными чашками и большим шоколадным кирпичом.
– Ела такое когда-нибудь? – она повернула кирпич разрезом ко мне и я увидела трехслойную халву, покрытую шоколадом.
– Нет, никогда. Как красиво!
– Это называется халва "Халаби", то есть, сирийская халва. Слой обычной халвы, слой с добавлением какао и слой шоколадной массы, похожей на "Нутеллу". А сверху шоколадная глазурь. После такой халвы даже самый холодный мужчина ведет себя, как проснувшийся вулкан, – она подмигнула, отрезала большой кусок, положила на блюдце и поставила передо мной.
Я молча опустила глаза, рассматривая это восточное кондитерское чудо вблизи.
– Я вам, кстати, постелила в одной комнате. Это ничего? – Далия отрезала себе кусок халвы.
– Спасибо, все в порядке.
– Да что ж ты замороженная такая? – рассердилась вдруг она. – Спасибо, пожалуйста. А у самой глаза, как у побитой собаки. Расскажи мне, что на сердце. Ничего не таи. Знаю, что у вас, русских и европейцев не принято перед незнакомыми людьми душу раскрывать. Но здесь восток. Здесь люди умеют ценить, если ты с ними делишься. Нельзя в себе всё держать.
И меня словно прорвало. Заливаясь слезами, я рассказала ей всю свою историю от начала и до конца.
- 19 -