Я оправила рубашку. Руки дрожали от волнения. Не знаю, как это делается. И как вообще он всё это воспримет? Если бы он сам, первый, было бы легче. Но  Ваня даже дышать старался тихо. Я подвинулась к нему и погладила его русый, вихрастый затылок.

Он вздрогнул и резко повернулся. Лицо в лицо. Глаза в глаза. Он смотрел на меня и не двигался. Вообще. Как кукла. Я осторожно прикоснулась губами к его губам.

– Что ты делаешь, Маша? – он вздрогнул, но не сдвинулся с места.

Я растерялась.

– Я недостоин тебя, – хрипло прошептал он. – Я… изменил тебе с другой женщиной, когда уезжал якобы на Кипр. На самом деле был в России. И переспал с…

– Молчи, – моя ладонь зажал его рот. – Не хочу слышать. Не желаю знать. Я тоже тебе изменила. Почти переспала с Амиром.

– У тебя не было выбора, Маша.

– Выбор есть всегда. Могла отказаться, сбежать из дома, сделать что-нибудь. А я мешок, который передают друг другу. Я – трусиха и квашня. Мы оба не идеальные, Ваня. И не нужно даже стремиться к идеалу. Потому что жизнь такая сложная, что после того, как меня продал папа, которого я любила больше всего на свете, уже не понимаю: кто прав, а кто виноват. Знаешь, это прозвучит глупо, но я даже рада, что ты был с другой женщиной. Очень сложно любить идеального человека. А ты был идеальным. Слишком правильным, слишком хорошим и слишком смелым. Бросился мне помогать, не думая о дочке, маме. Готов всю свою жизнь зачеркнуть. А я… всего боялась. И ждала, когда за меня всё сделают другие. И сейчас за меня всё делают другие. Посмотри, сколько людей меня спасает. Как я могу всем им отплатить добром?

– Никто и не требует, – возразил он.

– Я требую, Ваня! Сама от себя требую! Мне кажется, что я всю жизнь спала и только что проснулась. И после того, что ты мне сказал, мы квиты. Оба не смогли противиться обстоятельствам. Давай просто перевернем страницу. И начнем все заново.

Он вдруг резко вскочил и схватил меня. Я даже вскрикнула.

– Прости ради бога! Не хотел тебя напугать! Я – идиот!

– Ничего. Все порядке, – прошептала я.

Он медленно и нежно поцеловал меня в шею.

– Если что-то не так, неприятно и больно, ты сразу мне скажи, и я остановлюсь, слышишь, милая?

– Да, – я закрыла  глаза и  растворилась  в нем.

Он спустил бретельки рубашки и поцеловал мои плечи. Взял меня за руку и губами прошелся по пальцам. Осторожно поднял ночную рубашку. Я погладила его накачанную грудь и поцеловала в плечо. Шёлковая ночнушка скользнула на пол. Туда же полетели его шорты и майка.

Он стоял на коленях, любуясь мной. А я смотрела на него. На его сухопарое и сильное тело.

– Можно? – прошептал он, гладя мои колени.

– Да, Ванечка.