– А то! – ухмыльнулся он и хлопнул в ладоши, – так, освобожденные пролетарии востока, а ну развернули корму и стали к лесу передом, к девушке задом!– Марк первый отвернулся.

Айболит открыл дверь скорой, чтобы хоть как-то прикрыть Машу. Она покраснела, как помидор, и подняла платье. Айболит наложил живот на ее талию и закрепил липучки.

– Удобно? Не давит? – он осмелился взглянуть на нее.

– Нет, – прошептала она. – В самый раз.

Он застыл. Ее лицо почти прижалось к его щеке. Губы были так близко, что он не мог оторвать от них взгляд. Маша тоже не торопилась. Она молча смотрела на него и словно ждала. Айболит засмотрелся на этот круглый живот, который туго натягивал платье. А если бы там, действительно, был ребенок? Его ребенок? По сердцу прошла волна тепла. Маша погладила руками живот и смущенно взглянула на Айболита.

– Я похожа на кита, – шепнула она.

– Нет ничего красивее беременной женщины, – он положил руку на ее пальцы, сжимающие живот.

– Гхм-гхм! – громко прокашлялся Марк, стоя спиной.

Айболит отмер. Маша поспешно опустила платье.

– Можно, – разрешила она.

Ицик повернулся и воскликнул:

– Ой, как красиво! Дай бог, чтобы вскоре у вас такое было!

Кнаан толкнул его в спину. Ицик вздрогнул, покраснел и принялся оправдываться:

– Нет, я имел в виду, что…

– Спасибо, – сказал Айболит.

– Значит так, ребята, а теперь все слушаем меня внимательно, – приказал Марк.

Скорая въехала в Иерусалим.

– Тебя где высадить, Марк? – спросил Кнаан, который сидел за рулем.

– Да почти у вашего пункта назначения. Вы же все равно едете до Старого города. Вот там возле Яффских ворот на парковке и высадишь. А там меня ребята из отделения подберут. Заскочу домой, нужно переодеться перед работой. А то я же в гражданском, – он показал на свои тёмные джинсы и черную футболку. – А вы, – обратился он к Маше и Айболиту, – от Яффских ворот пешочком пойдете через Старый город. Тихо, спокойно, медленно. Там все близко. Он же маленький. Ицик с Кнааном вас проведут.

– Заодно и святыни посмотрим, – улыбнулась Маша. – Всегда мечтала.