— Стоп, — среагировал Иванов. — Башню на плюс 80. Осколочным.

Пока Голощапов заменял находившийся в стволе для встречи с танками бронебойный выстрел на указанный командиром, Иванов внимательно осмотрел в панорамный прицел набитый под завязку тесно стоявшими крытыми грузовиками двор перед добротным двухэтажным домом, украшенным красным флагом со свастикой. Солдат действительно видно не было.

— Огонь не открывать, но башню повернуть, — велел Иванов. — Грузовики попробуем трофеями взять. Зачем добро портить? Олег, высунься наружу и пошли туда автоматчиков — проверить. А сам останься на ДШК. Прикроешь их.

— Ясно, командир.

Рассыпавшись в стороны, короткими перебежками, прикрывая друг друга, автоматчики, перемахивая через невысокий, а местами и поваленный забор, устремились во двор. По ним никто не стрелял.

— Командир, — окликнул Гурин, — слева на дороге наша пехота приближается. Перебежками. Все что ли? Встретились?

— Точно, — подтвердил, повернув в ту сторону перископ, Иванов. Наши. Встретились.

Оставшиеся в деревне немцы, кто не успел или не сумел вовремя ретироваться, предпочли позорный плен геройской гибели: пехотинцы бросили оружие и подняли руки, а танкисты покинули свои доступные русским не только пушкам, но в тесноте деревни и противотанковым ружьям, LT-35. Иванов отправил два танка вытащить тросами увязнувшую в проваленном погребе машину, а сам, привычно повесив на плечо ремень автомата, пешком отправился знакомиться с командиром подошедшего к ним на помощь полка, которому на этот раз он должен был, согласно полученной радиограмме, со своим в край поредевшим ниже штатного состава роты танковым батальоном подчиняться. И не только он, но и приданные ему мотострелки Павликова и артиллеристы Енина.

Пока Иванов шел по захваченной венгерской деревне, настроение у него все больше портилось, хотя, казалось бы, после успешного боя и прибытия солидного подкрепления должно было бы наоборот улучшиться. Солдаты, то и дело попадавшиеся ему навстречу, нравились ему все меньше и меньше. Черт с ними, что вооружены они по старинке, мосинскими винтовками и карабинами, ни одного автомата Симонова или даже Судаева он у них не заметил (разве что, у некоторых командиров висели за плечами устаревшие ППД с деревянными прикладами); черт с ними, что обуты они не в сапоги, а в ботинки с обмотками — ладно. Но, тудыть-растудыть их через плетень на пень-колоде, как они форму носят? Шинели на многих даже не подогнаны по размеру. У одного руки чуть ли не до локтей из рукавов торчат — у другого рукава просто манжетами подвернуты и полы почти в два оборота вокруг тощего тела закручены. Это как? Их что, только вчера мобилизовали??? М-мать-перемать. А стрелять они хотя бы из своих винтовок умеют?

Подполковник Кучкин, невысокий, худощавый, подтянутый, выправкой и манерой держать себя напоминавший царского или белогвардейского офицера из кинофильма, выглядел безукоризненно для штаба где-нибудь в безопасном тылу. Держался надменно, по-генеральски, вроде он только что после короткого боя занял не махонькую мадьярскую деревушку, а мощным штурмом овладел не меньше, чем стольным градом Будапештом. Подкрепление, как подтвердилось, прибывало солидное (до конца еще не прибыло — растянулось подразделениями по шоссе). По численности стрелковый (а не мотострелковый, как отрекомендовали по радио) полк почти полным штатным составом, правда, в бою, кроме только что благополучно и с победой завершившегося, еще не участвовавший. Можно сказать, в массе своей практически не обстрелянный за исключением некоторого количества офицеров и сержантов, получивших боевой опыт в основном в Китае или Монголии.

Вот со средствами усиления в полку было похуже. Гораздо. Ни танков, ни САУ, ни залповых систем, ни даже гаубиц на колесном ходу. Кроме шести штатных 76-мм короткоствольных полковых пушек, дюжины сорокапяток, четырех полковых 120-мм минометов и восемнадцати батальонных калибром 82-мм, полку дополнительно придали лишь трехбатарейный дивизион устаревших Ф-22-УСВ, у которых механизмы горизонтальной и вертикальной наводки располагались по разные стороны от казенной части. И этим артиллерийское усиление ограничили.

По-прежнему числящихся секретными бронепрожигающих гранатометов, о действии которых на близком расстоянии в армии передавались преувеличенные легенды, не было и в помине. Правда, в полк, очевидно в качестве хоть какой-то компенсации, дополнительно влили еще одну роту бронебойщиков с почти тремя десятками самозарядных противотанковых ружей Симонова. Не ахти, конечно, заместо пушек, даже сорокапяток, но за отсутствием гербовой…

Немного увеличили и зенитное прикрытие. В дополнение к собственной роте ПВО, состоящей из шести установок закрепленных в кузовах полуторок счетверенных максимов, и трех крупнокалиберных ДШК, полку придали батарею из шести 37-мм зенитных автоматов.

Плохие предположения Иванова, возникшие на пути к комполка, подтвердились. Но не все. Полк мало того, что еще не воевал, он не был и кадровым. Его основной состав был мобилизован в Харькове и его области меньше двух недель назад, только с наступлением войны. Но. Начиная с 39-го года, все красноармейцы, сержантский состав и офицеры (большая часть тоже призвана из запаса) успели пройти положенную подготовку на военных сборах; некоторые и по два раза. По новой программе. Оружие, во всяком случае, видят не впервые, стрельбе обучены. Так обстояло дело в пехоте. У артиллеристов и минометчиков ситуация выглядела малость получше: уже имевшиеся кадровые подразделения были просто разбавлены мобилизованными солдатами (тоже прошедшими сборы и, есть надежда, помнящими, с какого бока к орудиям и минометам следовало подходить). Плохо только, что подразделения в полку совершенно не слаженные. И бойцы и командиры. Не привыкли еще друг к другу, не знают, кто из них чего стоит.

Полк выгрузили из нескольких эшелонов уже на территории Венгрии, спешно и в сутолоке загрузили в чужие, собранные с бору по сосенке машины от отечественных ГАЗов-ЗИСов до трофейных «фордов»-«опелей» и отправили в односторонний рейс. Здесь высаживали-выгружали и моментально, согласно приказу, даже не отдохнув, шоферы разворачивались и укатывали обратно (пока небо не развиднелось, и немцы не налетели). Транспорт в полку после этого оставался только свой штатный, да и тот не в полном объеме. Потому как, прокатившийся с ветерком к месту назначения на чужих автомобилях полк, именно по причине всеобщей пересадки на грузовики для быстрого передвижения по шоссе, был вынужден оставить в тылу всех своих верховых и тягловых лошадей и подводы с двуколками. Даже полковой взвод конной разведки, прибыв на передовую в кузовах грузовиков, дружно и разнообразно матерясь, перешел в пешее состояние.

Приказ у подполковника Кучкина был простой, как двери: занять оборону вокруг населенного пункта под названием Монориерду, наглухо перекрыв проходящее мимо него шоссе; принять под свои доблестные знамена остатки танков Иванова вместе с поредевшими мотострелками Павликова и артиллеристами Енина и держаться до подхода основных сил, наступление которых на Будапешт состоится как раз на этом самом направлении. И ни в коем разе не отступать. Категорически. Стоять и держать поселок и шоссе. На этом самом месте. Хоть до последнего снаряда, патрона или человека. О потерях не думать, главное — выполнить поставленную боевую задачу. В случае крайней нужды можно рассчитывать на поддержку авиации и залповых систем. Сколько именно держаться и когда (хоть приблизительно) ожидается подход основных сил — не разъяснили, сославшись на секретность и различные обстоятельства.