— Дорогая? ― раздался обеспокоенный голос Фернандо.
— Инспектор, ― обратилась к нему Хоакина, ― вы нашли еще что-нибудь или кого-нибудь в доме Габриэля?
— Нет, ― настороженно ответил Эспиноса.
— А бокора, который помогал ему?
— Тоже нет. Но Суарес…
— Значит, сбежала, ― перебила его Хоакина. ― Она очень опасна, инспектор, надо немедленно поймать ее.
— О ком вы говорите, сеньора? ― немного сердито спросил Эспиноса.
— Ракель Аррохо, мать Габриэля и дочь Милагрос. Она помогала ему. Вот кто напал на меня прошлый раз.
Последовала пауза, только отчетливо слышалось скрипение карандаша Кармен.
— Мать Габриэля Аррохо умерла, ― сказал Эспиноса. ― В полиции Пуэрто-Мариска вряд ли ошиблись. Есть свидетельство о смерти и запись в церковной книге.
— Все верно, она умерла, ― кивнула Хоакина.
Она помолчала, смотря на недоверчивые лица полицейского и подруги, а затем продолжила:
— Год назад мы с Фернандо были в Пуэрто-Мариска. Я ждала его в большом городском парке, пока он договаривался об аренде электромобиля, и одна женщина присела рядом отдохнуть. Мне бросилась в глаза ее необычная шляпка, старомодная, похожая на колокол с большими полями, но красивого фиолетового цвета. Я сразу поняла, что женщина чем-то тяжело больна, она была бледна и дышала с трудом. Мы разговорились. Она назвалась сеньорой Ракель Аррохо. Узнала, что я приехала с Коста-Лунес и принялась расспрашивать о соседях-плантаторах. Боюсь, именно тогда она и узнала, что у дона Марсело, ее старого знакомого, как она сказала, погибли жена и сын. И, могу предположить, решила привезти ему нового наследника, своего сына.
— Но позвольте, ― возразил Эспиноса. ― Нет никаких доказательств, что Габриэль сын старика.
— Учитывая, как принял его дон Марсело, он в это поверил, ― качнула головой Хоакина. ― Думаю, он знал, что дочь кухарки была беременна от него, когда сбежала с плантации. Он дал незаконному сыну работу, дом, а затем исправил завещание, оставив Милагрос, его бабушке, крупную сумму денег. Полагаю, это все, что он посчитал нужным сделать для сына Ракель. Основным наследником остался Хуан Мануэль.
— Сеньора де Веласко, ― с сомнением сказал Эспиноса. ― Если даже вы правы, что пока нуждается в проверке, какое это имеет значение? Ракель Аррохо умерла перед самым отъездом Габриэля на Коста-Лунес.
— Ракель Аррохо и есть тот неуловимый бокор высокой ступени, которого вы искали. Подозреваю, что даже не седьмой, как Суарес, а восьмой, высшей. Иначе она бы не сумела оживить себя после смерти. Хотя это вряд ли можно назвать жизнью. Я видела ее уже здесь, в Буэнавентуре.
Кармен усердно писала что-то в блокноте, Фернандо, который почти все знал, спокойно раскуривал сигару, а вот Эспиноса выглядел все еще недоверчивым и очень сердитым.
— Нет, не может быть, ― шумно выдохнул он. ― первый раз о таком слышу. Ракель Аррохо белая. Я уж не говорю о том, что женщины не практикуют темную часть вуду.
— Не практикуют не значит не могут, ― сказала Хоакина. ― Хуан Лопес метис. Он утверждал, что для вуду не имеет значения, какого цвета колдун, как, полагаю, и его пол. Главное ― дар.