— Это не доктор ли Варгас? ― поинтересовался Фернандо, закидывая ногу на ногу.

— Он самый, сеньор Агилар, ― еще шире улыбнулся Эспиноса. ― Что бы он ни натворил, лучше доктора в этой части Акульего залива не отыскать.

Фернандо выдержал его прямой взгляд и невозмутимо достал сигару.

— Не буду спорить. Могу только пожелать ему удачи.

Хоакина почувствовала, что необходимо вмешаться, пока разговор не ушел в обсуждение контрабанды и Фернандо не вспылил из-за подколов явно знающего, кто виноват, инспектора.

— Я очень рада за донью Ану, ― искренне сказал она. ― Но как же вышло, что договора больше не существует?

Эспиноса перестал улыбаться, посмотрел на нее и ответил:

— Он разрушился, когда Ракель Аррохо попыталась убить меня.

Хоакина застыла, ожидая объяснений, а Фернандо отломил кончик сигары и забыл прикурить ее.

— Вы были правы, сеньора, она мертва. Теперь уже окончательно, ― голос инспектора звучал ровно и безразлично, но, похоже, вспоминать ему было тяжело. ― Ракель Аррохо вернулась в дом Габриэля в Трех пальмах. И когда я зашел туда и не пострадал от ее смертельной ловушки, набросилась на меня. Мне приходилось арестовывать колдунов вуду, мертвых бокоров никогда, но действуют они одинаково. Те, кто посильнее, всегда пытаются затянуть противника в свою колдовскую реальность, обиталище духов, как они ее называют. И если удается, жертва оттуда уже не выбирается. Вероятно, так и погиб юрист Мендисабаль. Но со мной не вышло. И этот ходячий труп попытался зарезать меня когтями, как Антонио Санчеса. Я потерял сознание, а когда очнулся, она лежала рядом, неподвижная. И запах… простите, сеньора. Как вы понимаете, ареста не случилось.

— А как вы узнали, что Договор больше не действует? ― спросила Хоакина, усилием воли отвлекаясь от ужасных картин, подбрасываемых воображением.

— Суарес сказал. Его как раз привезли с Сан-Хосе. Я не поверил, попросил меня ударить, и у него получилось без последствий. Зато мама почувствовала перемену в своем состоянии. Когда я объяснил ей, в чем дело, она сильно рассердилась и смягчилась только, когда немного утихла боль в ногах. И, не поверите, завела разговор о моей женитьбе. ― Эспиноса криво усмехнулся. ― Говорит, что если убьют меня, у нее хоть внуки останутся.

— Ее можно понять, ― вздохнула Хоакина. ― Учитывая, что она пережила.

— Как бы она не заключила новый Договор, ― сказал Фернандо, наконец-то раскурив сигару.

Эспиноса кинул на него взгляд, полный неприкрытого страха. Видимо, это ему не приходило в голову.

— Надо убрать Суареса с Коста-Лунес как можно скорее, ― пробормотал он. ― Толку с него все равно никакого.

Хоакина вспомнила Карлоса Гонсалеса и подумала, что ей необходимо увидеться с бокором до того, как его отвезут домой. Хотя была уверена, что Фернандо придет в ужас от этой затеи.

— А Габриэль? ― спросил тем временем муж. ― Он сознался?

— Когда узнал, что Ракель больше нет, зачирикал, как птица, ― кивнул Эспиноса. ― Видно, что он боялся того, во что превратилась его мать. Они действительно приехали на Коста-Лунес, чтобы получить наследство старика Марсело. Но тот не спешил, хотя сразу поверил, что Габриэль его сын. Перед тем, как сбежать, Ракель рассказала ему, что ждет ребенка, но не получила поддержки.

— Одно дело законный сын и совсем другое бастард, ― заметил Фернандо. ― К тому же дон Марсело уже выбрал наследника.