— Вот именно, ― согласился инспектор. ― Ракель рассчитывала на все состояние и пошла на большую жертву, чтобы быть рядом с сыном до его получения. После смерти она вылезла из могилы, приехала с ним сюда, а оказалось, что место занято. По словам Габриэля, его мать сильно разозлилась. К тому же, чем больше проходило времени, тем меньше она походила на живого человека, и это могло вызвать вопросы и проблемы. Старик не признал незаконнорожденного сына, но совсем с пустыми руками его не оставил. Он взял Габриэля на работу, платил больше, чем другим белым слугам, подарил ему дом, внес изменение в завещание. Деньги получала Милагрос, и их должно было хватить на всю семью и надолго. Казалось бы, они добились всего, что было возможно в их положении, даже Ракель успокоилась. Но Габриэль все испортил.

— Поссорился с отцом и стукнул его пресс-папье, ― уверенно подсказала Хоакина.

— Да. Началось все с того, что он услышал разговор старика с Феррейрой, который пришел тем вечером просить денег. И когда племянник ушел с чеком в кармане, Габриэль накинулся на отца с обвинениями. Его даже трясло, когда он об этом рассказывал. Отец дает крупные суммы бездельнику-племяннику, который и так получит все, а сын вынужден работать за жалкую подачку. И договорился до того, что старик Марсело позвонил поверенному и попросил вычеркнуть Милагрос из завещания. Он сказал, что ему надоел и Габриэль, и Ракель, которая постоянно давит на него, и их вечное нытье и недовольство. И что завтра же пусть собирают вещи и убираются туда, откуда приехали. Габриэль обезумел, схватил со стола первое, что попало под руку, и ударил отца. А затем испугался и бросился бежать, унося с собой орудие убийства. Утверждал, что был, как в тумане, и очнулся только дома. Пресс-папье с ним уже не было, потерял по дороге. Он собирался с утра поехать в участок и сдаться, однако вмешалась Ракель. Она обещала все уладить и сделала это по-своему.

— Убрала всех свидетелей, ― мрачно сказал Фернандо.

— Сначала она пошла в Хрустальный ручей, стерла в кабинете все отпечатки, нашла другое пресс-папье, измазала его в крови покойного и включила камин. На следующий день заглянула к Мендисабалю, который должен был исправить завещание. Вероятно, забрала личную вещь и наслала проклятие или явилась ночью к нему домой и затянула в обиталище духов. Ей оставалось только найти потерянное Габриэлем по дороге от Хрустального ручья до дома в Трех пальмах пресс-папье. Это было очень важно, потому что на нем остались и кровь, и отпечатки пальцев. Но сложности стали возникать одна за другой. Сначала на ее пути встала сеньора де Веласко, которая помнила ее по Пуэрто-Мариска, а затем Антонио Санчес. Вероятно, он заметил Ракель ночью, когда возвращался со свидания. Или самого садовника раньше, когда тот выбегал из беседки. Так или иначе Санчес понял, кто убийца. Габриэль рассказал, что Ракель наткнулась на него как раз в тот момент, когда он нашел пресс-папье. Здесь она действовала уже неаккуратно, потому что спешила. Зато получила кровь старика Марсело и сорвала ритуал посмертного свидетельствования.

— Получается, это ее видела Санта и спутала с двойником? ― спросила Хоакина.

— Лучше бы это действительно был двойник, ― покачал головой Эспиноса. ― Бокор, всего лишь способный заставить служить себе духов, теперь кажется куда безобиднее.

— Кто-то должен был научить Ракель вуду, ― задумчиво сказала Хоакина, поудобнее устраивая неподвижную левую руку.

— Луис Суарес и научил, ― с неохотой ответил Эспиноса. ― Ракель жила на Сан-Хосе долгое время, а на Пуэрто-Мариска переехала всего пять лет назад. Но старый колдун не признавался своим, что у него белая ученица. А когда она превзошла его в мастерстве, тем более замолчал. Очная ставка с Габриэлем помогла. Он помнил Суареса.

— И что теперь с ним будет? ― поинтересовалась Хоакина.

— Садовника повесят, а Суарес сам скоро умрет. Если только не пойдет на какой-нибудь жуткий Договор. Ну, за это у нас не наказывают. Кстати, сеньора де Веласко, Габриэль сознался, что напал на вас. Он слышал, как вы разговаривали с Милагрос, испугался, что вы все знаете, и запаниковал. А подпись сеньора Агилара он помнил по бумагам, которые видел, пока рылся у старика в кабинетах. Он постоянно совал нос в его дела по просьбе матери.

Эспиноса замолчал, глядя на Фернандо и неприкрыто ухмыляясь. И Хоакина еле сдержала досадный вздох.

— Он мог видеть поздравительные открытки, ― невозмутимо отозвался Фернандо. ― По праздникам я рассылаю их всем соседям. Обычная вежливость.

— Значит, донья Тереза спасла себя, когда промолчала о звонке Мендисабалю, ― быстро сказала Хоакина, стараясь обойти неудобную тему. ― Иначе бы ее тоже убили.

— А тебя спасла потеря памяти, ― заметил Фернандо.

— И невероятное везение, ― добавил Эспиноса. ― Выйти живым из Пасти Дьявола спустя столько времени и не умереть от жажды еще никому не удавалось.

Видимо, он и не собирался заострять внимание на том, какие именно бумаги нашел Габриэль в кабинетах отца.

Повисла краткая пауза, а затем Фернандо сказал:

— Я считаю, что моя супруга оказала неоценимую помощь следствию.

— Мама тоже так говорит, ― снова заулыбался Эспиноса, на этот раз без ехидства. ― Поэтому и пригласила вас, чтобы я поделился результатами расследования.