— Дар! Элина! Любимый! Больно… не надо! Нет! Прочь! Элина!

У меня предательски задрожали губы… Женщины наложили на её руку повязку

— они, как могли, старались облегчить её страдания. Зорька уже оделась во что-то, более подходящее, и стояла на коленях возле подруги. Наших раненых перевязали. Ко мне подвели обоих, оставшихся в живых, бандитов. Одна из женщин грубо заставила их встать на колени и зло произнесла:

— Мы хотели их убить, вначале… Но, раз ты велел дождаться, то вот они — решай!

Те поняли, что их судьба в моих руках. Молодой начал слегка подвывать и я увидел, что он обмочил штаны… Второй смотрел исподлобья, но взгляд его тоже просил о пощаде. Возле нас сгрудились все, кто решился поддержать нас, в этот, решающий для всех, день. Они молчали, и я понял, что люди ждут моих слов. С этой минуты, я почувствовал, что они не только прошли испытание боем — они сделали свой выбор, и теперь, по негласному уговору, мое слово становилось для них законом…

Я обратился к старшему, в наколках:

— Ты! Кем был этот сопляк, среди вас?

Старший решил, что, потопив товарища, сможет выкупить жизнь себе…

— Он шестёрка! Петух! Слушай, в натуре говорю, я тебе ещё могу…

Я врезал ему по зубам, заставив заткнутся.

— Он правду говорит?

Парень опустил голову:

— Да… Я получил срок за дурь, а на зоне меня опустили…

— Почему тебя не убили? 3ачем ты был им нужен?

— Сначала им было не до меня, — он еще ниже склонил голову… — А потом

Сыч сколотил группу наиболее сильных, и они зарезали всех, кто не хотел подчиниться. А когда мы выбрались из тюрьмы, нужны были руки, чтобы искать еду, или что-то делать по лагерю. И… среди нас ведь не было женщин, а им всегда хотелось… Потому меня и терпели. Все знали, если меня убьют — придётся, кому ни будь, другому.

— Даже теперь? После того, как вы стали уводить наших женщин?

На парня глядели с презрением и ненавистью даже, участвовавшие в схватке, девушки…

— Сыч любил зелье, которое я варил для главарей. Иначе бы меня давно убили. Они и женщин, первых, кого захватили в вашей долине, затра… изнасиловали насмерть. Потом только, когда Сыч велел приводить их сюда, в клан — и после трех дней и ночей, отпускать живьем — меня оставили в покое… Я никого не убивал и не трогал! Даже вашей светловолосой, хотел помочь бежать!

Я посмотрел внимательнее на парня — это был тот самый, кто в Черном лесу должен был, по приказу главаря бандитов, принести ему что-то. А светлые волосы были у Анны…