– Вряд ли, это он с детства такой загадочный, – хохочет умывающийся подполковник.

Оказывается, все уже поднялись. Сквозь ветви деревьев просачиваются лучи утреннего солнца. Иваныч понимал, что я натерпелся за прошедшее время и не велел меня будить.

– Сань, умывайся, садись завтракать. Скоро в путь, – Иваныч передает черноволосому банку тушенки.

Завтрак!

Меня ещё потряхивает после увиденного сна, поэтому и насторожился из-за ножа. Вот как, оказывается, познакомились отец с матерью. Именно их, молодых, живых и здоровых, я и видел во сне. Правда, не видел отражения того, перед чьими глазами проходило это действие. В зеркальном потолке отразился противогаз, да резиновая маска кого-то напомнила.

Кого-то очень знакомого…

Меня назвали в честь Александра, но кто это, что за человек. Тетя упоминала, но не рассказывала о нем. И тоже двое воспитанников. Как у Иваныча, как у Сидорыча – может это с чем-то связано?

– Михаил Иванович, поинтересоваться можно, или опять смеяться будете? – спрашиваю я, пока утираюсь после умывания.

– Смотря что спросишь, иначе ведь и плакать можешь заставить! – хмыкает подполковник.

– Почему вас обучали двоих, и у вас двое воспитанников, это с чем-то связано? – я бер протянутую банку тушенки.

– Да, Саш, это древнее поверие о том, что трое не смогут выжить. Всегда выживает только третий, самый младший, возьми хоть сказки, хоть былины. А двое всегда борются и соревнуются между собой, поэтому и являются самым оптимальным вариантом. Ух, как мы в свое время пытались доказать превосходство одного над другим! – Иваныч мечтательно закатывает глаза, вспоминая минувшие дни.

– Эх, и лупцевал я его, в то же время! – улыбается подполковник.

– Это кто кого ещё лупцевал-то? – возмущенно пыхтит Иваныч. – Если бы не Сидорыч, так бы и ходил всегда с синяками в пол-лица.

– Может, схлестнемся? Чего зря языками-то по воздуху бить? – Сергей кидает в Иваныча шишкой.

– Да легко, давненько я тебя на лопатки не клал! – Иваныч ловит и бросает шишку обратно.

– Мужчины, а может, вы дома попробуете побороться? – я влезаю в перекидывание шишки, сбив её своим чешуйчатым снарядом, с ворохом искр обе падают в костер.

Я кожей ощущаю недовольные взгляды молодых берендеев – такое зрелище им обломал.

– Ну и зануда! И в самом деле – воспитанник Марии! Доедайте и тушите костер, задиры! Вам ещё вещи нести! – сплевывает подполковник.

Ребята недовольно урчат, но, под пристальными взглядами и точными бросками шишек, накидываются на остатки скромного завтрака. По-пионерски тушат костерок, аккуратно забрасывают землей и мхом – не дай бог останется один уголек, беды потом не миновать. Лесные пожары страшнее цунами.

– Запрягайте, хлопцы, коней! И харе вам спочивать! – поет густым басом подполковник. – Хватайте поклажу и вперед, до пробуждения Сидорыча немного осталось.