Делать нечего и по скользким иголкам я иду ломать сухостой. Сумерки неторопливо ложатся на деревья, чахлые кусты и клочки хилой травы. Темнеет, словно гигантский киномеханик выключил свет, и теперь он медленно тухнет в полутемном зале тайги. Через пятьдесят метров я вижу, как старая береза накренилась на соседние деревья: вот-вот упадет, сухие ветви устилают землю, гнилые корни застывают над выросшей травой.

Громкий треск нарушает умиротворенность засыпающего королевства. Я ломаю сучья, они возмущенно хрустят в лесной тишине. Набираю целую охапку, чуть не падаю по дороге, пока несу. По пути примечаю несколько больших ветвей – надо бы их притащить на ночь.

Когда возвращаюсь, то вижу, что берендеи сотворили небольшой костерок и разложили пищу на куске ткани. Облупленные яйца поблескивают боками в свете костерка, зеленый лук напоминает стрелы, хлеб выложен ровными кусками в форме башенки. Им бы рестораторами работать, вот только тушенка не открыта.

– А мы тебя ждем! Дай-ка ножик? – спрашивает приподнявшийся на локте Сергей Анатольевич.

– Так у меня его нет, – я сбрасываю охапку чуть поодаль от импровизированного стола.

– Как же без ножа банки-то открыть? – наивно интересуется Иваныч.

– Может об ствол шарахнуть? – я показываю на лежащую валежину, среди мха торчат обломанные сучья.

– Да лучше об голову. Твою! Это же надо – лететь в тайгу и не прихватить ножа! – цокает языком подполковник.

Ясно, опять разыгрывают. Хотят высмеять неумеху городскую, ну что же – правила игры ясны, остается снова окунуть старичков в лужу. Какой же способ мне показывал старый рыбак? Вспомнить бы реалии жизни до Игры…

– Пакетик целлофановый найдется? – я делаю вид, что озадаченно чешу голову.

Станиславский сразу бы сказал: « Не верю!», но тут может и обойдется. Подполковник указывает на скомканный кусок пленки возле рюкзаков:

– Бери, ты наверно хочешь подышать в него, для успокоения? Фильмов американских насмотрелся? Но учти, у нас клея нет!

– Вместо клея можешь взять сосновую живицу! – хохочет Иваныч.

Ну-ну, смейтесь-смейтесь. Эх, как же любят взрослые дядьки подтрунить над молодежью, мол, мы знаем, мы пожили. Теперь лишь бы не облажаться, не дать повода почувствовать себя на высоте, а то опять придется тащить рюкзаки, может и Иваныч до кучи свой отдаст.

Я прижимаю банку боковиной к груди и упираюсь пальцами в другой бок, сверху надавливаю на пальцы ладонью и слегка прожимаю жесть. Потом переворачиваю банку вмятиной к себе и делаю ещё углубление, под углом к первому.

– Ты сейчас звездочку делаешь, ниндзя малолетняя? – смеется подполковник.

– Да, мало ли кто к нам заявится, а тут и звездочка будет. И гость наестся заодно, если не промахнусь! – пыхчу я, стараясь углубить вмятину.

Два прогиба встают под углом один к другому, третья сторона остается нетронутой. Положив банку в пакет, принимаюсь сжимать плоскости днищ банок от одного прогиба к другому. Все легче и легче прижимаются края, с хлопком рвущейся жести лопается место сгиба, на пакет выплескивается немного желатина.

– Ты глянь-ка, а малой-то кумекает немного, скоро сможем тушенку через дырочку высасывать! – Сергей подмигивает Иванычу.

– Может, трубочку поискать и зонтик для коктейля? – отвечает Иваныч.