Тот удивленно смотрит на него, в ответ получает легкое вздергивание бровей. Вроде как знак замолчать, я тактично делаю вид, что не заметил.

– И на ребят не наговаривай. Они всё сделали, чтобы защитить тебя. Федя увёл по ложному следу. Как бился Слава – ты видел сам, – говорит Иваныч.

– Федя увёл по ложному следу? Он вроде как остался задерживать перевертней? – переспрашиваю я.

– Всё верно. Однако Федя хоть и молодой, но не совсем уж дурак, чтобы кидаться одному против такой стаи. Он перекинулся, подхватил наши вещи и повёл их в другом направлении. Ты помнишь рушник, которым утирался? Да и обниматься он к нам лез, не от избытка чувств, а чтобы наши запахи собрать. Пока перевертни сообразили, что к чему – мы успели подъехать к аэродрому, – рассказывает Иваныч. – Так-то, Сашок. Ты видишь лишь то, что тебе показывают, а многое остается за кадром. Игра… Она непростая. Она со множеством скрытых тайн и секретов.

Наступает неловкая тишина. Потрескивание костра, шум деревьев и скрежет жучка-древоточца в валежине составляют звуковой фон. Где-то ухает филин. Я думаю о своём, мужчины угрюмо смотрят в костер, Иваныч изредка шевелит палкой, вылетают снопы искр и светлячками уносятся вверх, к холодным звездам.

Рядом тресщит ветка. Мы резко поворачиваем головы на звук.

– Здорово бывали, люди прохожие! – из густой тени выходит молодой парень.

По возрасту чуть старше меня, в коричневых глазах играют отблески костра. Горбатый нос выпирает лезвием колуна, высокие скулы обточены до ушей, слегка раскосые глаза смотрели с хитринкой. Одет в серый свитерок, коричневые штаны, невысокие сапоги, на поясном ремне приторочен нож, на голове заломлен выгоревший картуз. Как он так близко подобрался – ума не приложу.

– И тебе не хворать, да больным не лежать! Мимо идешь или к костерку погреться? – бурчит подполковник.

– Да к вам спешил. Увидел, что на нашу землю кто-то пришел, вот и хочу поинтересоваться – чего надобно? – парень протягивает к костру раскрытые ладони.

– На какую «вашу землю»? Или тайга выкуплена вся? Говори, да не заговаривайся, пацан! – рявкает подполковник.

– А ты, дядя, зря-то не рычи, и не таких успокаивали. Наша она по праву первенства, пришли мы сюда первые и застолбили её. Ещё вопросы будут, или ответите на мой? – улыбается ничуть не смутившийся парень.

Белые зубы блестят в свете костра, парень приподнимает слегка козырек картуза, из-под него выглядывают соломенные волосы. Так разговаривать с незнакомыми людьми, ночью, да ещё и неизвестно где – либо отчаянная храбрость нужна, либо отряд спецназа за спиной. Я на всякий случай оглядываюсь по сторонам.

– Дерзишь, пацан! «Таких» ты ещё не успокаивал! А будешь и дальше дерзить, то я тебя лично успокою! Нашелся, понимаешь, хозяин тайги! – ярится подполковник, даже в свете костра видно, как покраснело лицо.

– Дядя, да ты не волнуйся так, а то лопнешь еще. Оп! За тушенку спасибо! Ножичек кидать не нужно. У меня и свой имеется, острее вашего, – парень выхватывает из воздуха банку тушенки, неуловимо брошенную подполковником.

– Ах ты, щенок!!! Придется научить тебя уму-разуму, как со старшими разговаривать! – Сергей Анатольевич подскакивает с места и кидается к улыбающемуся парню.

Быстрее чем летящая банка, здоровый кулак впечатывается в изгибающиеся губы, капли крови блеснули в свете костра, упав на невысокую траву. Парень отлетает на несколько метров, но в полете по-кошачьи изворачивается и приземляется на ноги, высохшие иголки разлетаются в стороны, вместе с палой листвой.

– Ну, дядя, это ты зря, – парень улыбается окровавленными зубами, сплевывает кровь и начинает стягивать свитерок.

– За сколько? – подполковник кивает Иванычу.

Сергей Анатольевич дергает головой, раздался короткий треск, поводит плечами, разминая мышцы. Парень отбрасывает свитер, за ним летит майка, ремень на штанах блестит пряжкой.