Первыми из бухты вышли старые броненосцы и крейсера. Весь старый хлам. Их трюмы забили пробкой, чтобы они плохо принимали воду, а котлы раскочегарили до предела, заклепав клапаны. И вот – минимальная команда повела их в бой, стараясь имитировать атаку брандеров. То есть, сделать все, чтобы русские сосредоточили огонь на них.

Так и произошло.

Корабли-смертники попали под шквальный огонь и линкоров, и эскадренных броненосцев, и фрегатов, и корветов. И даже части эсминцев, которые стояли в боевых порядках флота.

Экипажей на этих кораблях практически не было. Их, как и часть легко демонтированного оружия, Того списал на берег и отправил защищать Нагасаки, где местные жители спешно возводили баррикады. Так что, особого урона личному составу этот ураганный огонь не причинял. Скорость да – падала. Но вода набиралась ими очень плохо из-за наполнения отсеков пробкой.

Они горели. Дымили. Коптили. И вообще – серьезно снижали видимость. Хоть и приближались едва-едва. Все-таки совокупный огонь русской артиллерии выглядел слишком сокрушающим.

Прикрывшись этой дымовой и психологической завесой, Того повел свои эскадренные броненосцы и броненосные крейсера. Но не на русские корабли, а стремясь выскочить из бухты и уйти на север. Причем пошел, паля из всех орудий. Не столько прицельно, сколько «куда-то туда». Главное – максимальная скорострельность! Однако дистанции были не очень большие, поэтому изредка даже попадали.

Эссен было дернулся за японскими батлшипами, но вовремя заметил, как из бухты вывалили легкие силы. Все, что там было. Все, что нашли. И эсминцы, и миноносцы, и миноноски, и даже достаточно свежие минные катера, закупленные в США и Великобритании. Причем атаковали они словно камикадзе. Пришлось плюнуть на уходящие японские корабли 1-го ранга и сосредоточиться на этом москитном флоте, идущем в самоубийственную атаку.

Ну как плюнуть? Преследовать их при таком неудачном обстоятельстве было нельзя из-за массовой атаки мелочи. Не до того. Нужно было совершать противоторпедные маневры и активно маневрировать. Стрелять по ним из орудий главного калибра, тоже не получалось, так как эти чертовы брандеры, продолжали приближаться.

Эссен раздраженно до скрипа сжал зубы, тоскливо наблюдая за тем, как японские корабли уходят. Те, ради которых он и задумал эту операцию, уходят. А он не может ничего с этим поделать.

И линкоры, и броненосцы, и фрегаты, и корветы несли 127-мм пушки в качестве противоминного калибра. По восемь на борт в четырех спаренных башенных установках. Эсминцы типа «Святослав», которые участвовали в этой операции, так и вообще – имели эти стволы в качестве основных орудий. Что породило просто ураган очень действенного огня. Пятидюймовый снаряд, попадая в эсминец или миноносец водоизмещением сто-триста тонн уверенно его уродовал, нанося значительные повреждения. А два-три таких подарка гарантированно выводили его из строя.

Другим фундаментальным плюсом оказались 20-мм гатлинги Максима, которые стояли на эсминцах типа «Святослав» и, недавно были установлены на корветы. Их снаряды летели на шесть-семь и даже восемь кабельтовых. То есть, из них уверенно накрывали самые мелкие кораблики. Вж-ж-ж-ж Вж-ж-ж-ж. Вж-ж-ж-ж. И какая-нибудь древняя миноноска, решившаяся на атаку, превращалась в парящее решето, забитое нашинкованными людьми.

Впрочем, несмотря на все предпринимаемые усилия, японцы, все-таки вышли на дистанцию пуска торпед и отстрелялись, добившись значительного количества попаданий. Две торпеды попали в борт эскадренному броненосцу «Петропавловск» с адмиралом Макаровым на борту. Противоторпедные були, которыми он был оборудован, не выдержали. Так как участок поражения оказался близкий. Из-за чего ему пришлось выбрасываться на мель у берега.

Еще по торпеде получил каждый из линкоров. Причем адмиральский «Святогор» – целых две. Но их противоторпедная защита сработала отлично. Так что, только «Святогор» слегка перекосило, обеспечив двухградусный крен на правый борт и дифферент на корму в один градус. В любом случае, флоту стало резко не до попытки догнать и покарать Того. И других дел хватало. Поэтому, чуть поколебавшись, Эссен принял решение – продолжать десантную операцию, которую изначально планировал как отвлекающий маневр.

Конечно, определенную угрозу представляла японская береговая и крепостная артиллерия. Но Николай Оттович не переживал на этот счет. Он прекрасно знал, что во многом она была представлена очень древними и крайне неповоротливыми орудиями, почти поголовно на дымном порохе. Частично даже гладкоствольными. Потому как ее комплектовали по остаточному принципу. Да еще и располагалась она на прикрытых лишь бруствером позициях. Поэтому эсминцы и корветы, вошедшие в бухту, прошлись своими пяти-шестидюймовыми орудиями как метлой, вычищая все, что стреляло в их сторону.

Кое-какие повреждения они, все же получились. И два эсминца даже выбросилось на мель, а один корвет тяжело просел на нос. Но для такой операции это были совершенно незначительные потери. Тем более, что подтянувшиеся в залив Омура эсминцы поддержали наступление морской пехоты, занявшей 16 числа Нагасаки, а 17 июня уже вошедшей в Сасебо – одну из главных военно-морских баз Японии тех лет, имевшей не только удобную якорную стоянку, но и военно-морской арсенал с судовыми верфями.

Японцы, отступая, конечно, постарались все взорвать. Где-то это получилось, а где-то нет. Согласитесь, непросто суетиться под огнем 20-мм электрогатлинга. Поэтому, например, сухой док принял поврежденный эскадренный броненосец «Петропавловск» уже 18 июня. В то время как линкорам були ремонтировали путем управляемого крена. Очень опасного, но достаточного для того, чтобы привести в порядок разрушения подводной части противоторпедной защиты. Этим, правда, занялись только 20 числа, когда стало ясно – японцы осели в Куре и не выходят оттуда, ожидая подхода англичан…